Джордж спросил:

— Не спишь?

— Нет.

— Пожалуй, пора домой. Поднимайся. Ты слишком долго провалялась на солнце.

Селина села и выпрямилась.

— Я заснула.

— Знаю.

— Это все из-за чудесного вина.

— Вероятно.

Они поплыли обратно в Каса Барко. Шлюпка легко скользила по переливчатой синей воде, отбрасывая тень на верткие зеленоватые водоросли. Было тихо, спокойно и жарко; казалось, в мире никого больше нет. У Селины горело все тело; она чувствовала себя перезрелым плодом, который вот-вот лопнет, но даже это ощущение ее не раздражало — оно было естественной принадлежностью чудесного дня. Поудобнее устроив пустую корзину между ног, Селина сказала:

— Пикник удался на славу. Лучший в моей жизни.

Она ждала, что Джордж отпустит какое-нибудь дурацкое замечание насчет Фринтона, но — к ее удивлению — он промолчал, только улыбнулся, будто с ней соглашаясь.

Приблизившись к пирсу, Джордж выскочил и подтянул шлюпку. Селина выгрузила все имущество, вышла сама; горячие доски пирса обожгли ее босые ступни. Собрав вещи, они поднялись на террасу: Джордж шел впереди, Селина — сзади и поэтому услышала голос Франсис раньше, чем увидела его обладательницу.

— Вы только поглядите, кто идет!

Джордж на секунду остолбенел, но потом, как ни в чем ни бывало, поднялся на террасу.

— Привет, Франсис, — сказал он.

Селина, чуть замедлив шаг, последовала за ним. Франсис лежала в старом плетеном кресле, задрав ноги на стол. На ней была белая в синюю крапинку рубашка, завязанная узлом под грудью и оставлявшая открытой загорелый живот, и обтягивающие белые полотняные брюки. Туфли она сбросила; на темных и запыленных босых ногах, скрещенных на столе, выделялись покрытые ярко-красным лаком ногти. Она даже не подумала встать или хотя бы сесть, а так и продолжала лежать, почти касаясь пальцами рук пола и наблюдая за Джорджем из-под короткой светлой челки.

— Я решила тебя обрадовать. — Посмотрев через плечо Джорджа, она увидела Селину. — Эй, привет!

— Привет, — слабо улыбнулась Селина.

Джордж поставил корзинку на пол.

— Что ты здесь делаешь?

— Видишь ли, в Сан-Антонио чертовски жарко и шумно, и я решила на пару деньков оттуда смыться.

— Где ты остановилась?

— Рудольфо пообещал номер.

— Ты видела Рудольфо?

— Угу, зашла к нему по дороге выпить пивка. — В глазах ее сверкнуло злорадство: она понимала, что Джорджу не терпится узнать, чего ей наговорил Рудольфо.

Джордж присел на край стола.

— Рудольфо сообщил, что у меня Селина?

— Конечно. — Она улыбнулась Селине. — Ну и сюрприз, скажу я вам. Джордж, ты еще нас не познакомил.

— Извини. Селина, это миссис Донджен...

— Франсис, — быстро вставила Франсис.

— А это Селина Брюс.

Селина шагнула вперед и сказала:

— Здравствуйте... — но Франсис будто не заметила ее протянутой руки.

— Вы приехали погостить?

— Да, я...

— Джордж, ты никогда не говорил, что у тебя есть дочь.

— Она мне не дочь, — сказал Джордж.

Франсис слегка изменилась в лице. Сняв со стола ноги, она выпрямилась в кресле.

— Не мог ли бы ты объяснить...

— Помолчи секунду. Селина...

Селина повернулась к нему, и Джордж увидел, что она растеряна, а, возможно, даже обижена.

— Ты не против, если мы с Франсис минутку поговорим наедине?

— Ну конечно, нет. — Селина попыталась улыбнуться, чтобы показать, что ей решительно все равно, и положила на стол полотенце и учебник, — видимо, посчитав, что так ее бегство не будет казаться чересчур поспешным.

— Буквально пять минут...

— Я спущусь в шлюпку. Там прохладней.

— Хорошо.

Селина стала торопливо спускаться по ступенькам. Пёрл, сидевшая на ограде террасы, поднялась, потянулась, мягко спрыгнула на пол и последовала за ней. Джордж повернулся к Франсис и повторил:

— Она мне не дочь...

— Тогда кто же, черт побери?..

— Свалилась как снег на голову. Приехала из Лондона — специально, чтобы меня отыскать. Вообразила, будто я ее отец.

— А с чего она так решила?

— Увидела фотографию на обложке «Фиесты».

— Ты что, похож на ее отца?

— Да. Мы с ее отцом — дальние родственники, но это совершенно неважно. Его нет в живых. Убит на войне.

— Уж не считает ли она, что он воскрес?

— Когда человеку чего-то очень хочется, он готов поверить в любое чудо.

— Рудольфо сказал мне, что она твоя дочь.

— Правильно. По деревне разнеслась сплетня, и я подумал, что для девочки будет лучше, если я не стану ничего опровергать. Она тут уже третий день.

— И живет здесь... с тобой? Да ты рехнулся!

— Другого выхода не было. Ее чемодан потерялся, а обратный билет украли в аэропорту.

— Почему ты мне вчера ничего не сказал?

— Потому что к тебе это не имеет ни малейшего отношения. — Ответ прозвучал резче, чем Джорджу бы хотелось. — Прости, но так оно и есть.

— Что скажут твои друзья в Кала Фуэрте, когда узнают, что она тебе не дочь? Что ты их обманул...

— Я им все объясню — пускай только уедет.

— А когда это может произойти?

— Когда придут деньги из Лондона. Мы уже задолжали Рудольфо шесть сотен, и еще нужно купить билет, а мои деньги застряли в Барселоне...

— Выходит, дело только в деньгах?! — Джордж непонимающе уставился на Франсис. — Только это удерживает ее здесь? Ты не можешь отправить ее домой из-за пары сотен песет?

— Эта причина ничуть не хуже других.

— Но, скажи на милость, почему ты не обратился ко мне?

Джордж раскрыл было рот, чтобы объяснить, почему, но ничего не сказал. Франсис продолжала допрос:

— Это она хочет тут остаться? Или ты?

— Ни она, ни я. Селина ждет — не дождется, когда сможет вернуться домой, а я мечтаю от нее избавиться. Ситуация, кстати, вполне безобидная.

— Безобидная? Ты что, наивный младенец? Да это же все равно, что сидеть на пороховой бочке!

Джордж, ничего не ответив, сел, сгорбился, положил руки на стол и так сильно сжал кулаки, что костяшки пальцев побелели. Франсис всепонимающим жестом положила ладонь ему на руку, Джордж не пошевелился, но и руки не убрал. Франсис сказала: