что-то говорила, кокетливо улыбаясь. Юноша просто старался придвинуться поближе, несмотря на то что все барные стулья у стойки здесь были вмонтированы в пол.

– …вы извините, конечно, польщен вашим вниманием, но я здесь не один. – Арцах слез со стула, сгребая оба стакана со свежеприготовленными коктейлями и повернулся аккурат навстречу мне. И, сделав страшные глаза, показал подбородком на пустой столик в дальнем углу.

Бармен Вадик за его спиной едва держался, чтоб не заржать, и под его белым гримом отчетливо проступал неровный румянец.

Что вообще происходит?

Именно это я и спросила у Арцаха, едва мы уселись.

– Только я вас оставила – к вам уже молодежь клеится? – шутливо проворчала я, пригубив свой коктейль.

– Сам в шоке, – растерянно пробормотал Варданян, с подозрением оглядываясь на парочку у барной стойки. Те заметили и синхронно помахали ему руками. – Предлагали какой-то… трехколесный велосипед, я так и не понял, что имели в виду. Наркотики, что ли?

Он выпил сразу полбокала, нервно и резко. Я сочувственно посмотрела на него. Юность души, конечно, никто не отменял, но и с возрастом не поспоришь. Сорок лет – это серьезно; и молодость у Арцаха прошла иначе, потому что и времена были другие.

Справедливости ради, в мое время студентота тоже не настолько раскрепощенная была.

Юноша за стойкой что-то сказал, Вадик громко рассмеялся (этаким дьявольским смехом злодея из фильмов ужаса, нарочно тренировался, и к образу идет). Девица зашлась высоким коротким хохотком. По обоим студентам было видать: неплохо поддали.

– Они предлагали вам секс втроем, – уточнила я. – Менаж а труа, выражаясь культурно.

Варданян вытаращился на меня обалдело и недоверчиво, я с серьезным видом кивнула. Хотя, честно, на смех тоже пробирало из-за почти киношной абсурдности происходящего.

– Кстати, возвращаясь к вашему расследованию. Я тут на днях видела кое-что занятное, когда была в центре Тарасова…

Те пять минут, пока Арцах залипал в видео с огнестойкой Маргаритой на стене центрального Дома культуры, я потратила на составление плана.

После Елены Дорошевич я собралась заняться Майей Ринатовной Зинатуллиной. На вранье насчет характеров своих любовниц Кочанов пока что не попался, тут его показания вполне совпадали с реальностью. Так что был смысл поверить ему, как и заметкам Шурика. Хотя бы на первый раз, пока я не проверю информацию.

И если Елена Марковна уже никак не могла повлиять на происходящие нынче события, то с Зинатуллиной следовало быть очень аккуратной: импульсивная, темпераментная женщина; вдобавок по профессии – парикмахер. А это очень располагает к тому, чтобы знать все про всех, особенно при долгом житье на одном месте. Если она еще в Тарасове, конечно.

Черт, не забыть еще отчитаться Руслану Осиповичу…

Я глянула на часы. А, черт с ним. Он же дал мне свой номер телефона. Позвоню, сообщу, что сегодня еще допроверяю кое-что… Пусть потерпит до завтра. Может, чуть понервничает. Да и поздновато уже для посещения пансионата, видела я их расписание. Разыскная деятельность, в конце концов, не вписывается в службу по графику точно так же, как работа телохранителя. Мало ли какие у меня обстоятельства сегодня!

Например, «Апельсиновый бриз».

– Как вам? – поинтересовалась я, когда Арцах поднял голову от телефона. – Та самая девчонка, что показывала фокусы с огнем в цирке, между прочим.

– Вы точно знаете? – Арцах придвинул мне смартфон, так, чтобы наши пальцы не соприкоснулись. – Нет, я вам верю, но лица ведь не видно и убегает слишком быстро.

– Я лично видела, как она грохнулась. Точно она. Как, не напоминает участницу ограбления?

– Там-то никто по стенам не лазал. Спасибо, конечно, но тут потребуется что-то понадежнее. – Он постучал ногтем по боковой стороне телефона. – Вы на видео заметили, что она прихрамывала, пока убегала? С такой-то высоты упасть… еще легко отделалась.

– А у одного из грабителей могли быть порезы на морде лица, – вбросила я ответную мысль, – у того, что сиганул в закрытое окно.

Мы одновременно умолкли, когда к нашему столику подошла, чуть пошатываясь, парочка от барной стойки. Парень хлопнул на стол перед Арцахом бумажку с номером телефона, девица присовокупила:

– Ты звони, красавчик, если что!

Дальнейшее я и предположить не могла, уж больно быстро все произошло. Так и просидела, наблюдая, как Арцах, шумно сопя ушибленным носом, стремительно поднимается и прописывает леща.

Похоже, дурацкая эта выходка задела его куда крепче, чем могло показаться. Ибо досталось и той, и другому, пусть и с разной силой. Спустя секунду девушка, ойкнув, схватилась за щеку; зато парень опрокинулся грудью на ближайший стол от смачной оплеухи.

После чего Варданян скомкал бумажку с номером и бросил ею в незадачливую парочку.

…Я нагнала его уже на улице. Втопить пришлось как следует: Варданян шагал стремительно, размашисто, будто вот-вот собирался перейти на бег.

Под ложечкой мерзко посасывало от увиденного. Тяжелые, почти без размаха удары, мгновенно ожесточившееся лицо «неунывающего армянина», боль, непонимание и слезы на лицах пьяных студентов. Тяжко это было и неприятно, потому что произошло внезапно. На работе-то я к такому уже морально готова; а тут – знакомый бар, коктейль, приятная компания. И ничего, как говорится, не предвещало.

– Эй, эй… – Я ухватила Арцаха за плечо. – Это я, Евгения… да притормозите же, Арцах Суренович! У вас кровь на руке!

Последнее подействовало: он притормозил, чтобы недоверчиво оглядеть обе руки. Ни пятнышка.

– Вам показалось, Евгения Максимовна, – хмуро отозвался он.

– Ну, чего вы так? – Я была рада, что он остановился и не пытается отстраниться. – Это всего лишь студенты, нетрезвые к тому же. Ну, похихикали, дали номер телефона… Может, реально запали.

Я не стала акцентировать внимание на том, что парочка была разнополая. Молодежь сейчас по-всякому отрывается, но реакция Арцаха все равно казалась мне несоразмерной инциденту.

– Я им сказал один раз, – едва сдерживая злость, произнес Варданян. Покосился на мою сильную ладонь на своем плече. – Сказал один раз, что может быть непонятного?

– Гормоны, – успокоительно рассудила я. – Это всего лишь гормоны. Им же чуть по двадцать, вспомните себя в их возрасте.

– Вспоминаю, – желчно отозвался он. – Я таким не был. Позволю себе предположить,