Рик согнулся пополам от боли, ловя ртом воздух. На глазах его выступили слезы. Рика поставили на ноги, схватив за шиворот, и нанесли еще один удар в то же место. Он до крови закусил губу, чтобы не вскрикнуть. Его отпустили, и он упал на колени, ухватившись обеими руками за живот.

– Ладно, хватит с него, – хрипло бросил Фрот. – Идем, – обратился он к Патти, и та, обняв его за талию, ушла вместе с ним.

– С тобой все в порядке? – услышал Рик чей-то глухой, почти хриплый голос.

Рик с трудом оперся на бедро и неуклюже привстал. Подняв голову, он увидел очень темные глаза на смуглом лице.

– С тобой все в порядке? – повторила девочка, прикасаясь к его плечу. – Я, пожалуй, позову медсестру.

– Не надо! – Рик не узнал девочку и не понял, почему она о нем беспокоится. У девочки были короткие черные волосы, немного длиннее, чем у него. Она была пухленькая, но это дело вкуса. Он не сказал бы, что это ему не нравится. На ней были мешковатый красный свитер, джинсы и видавшие виды кеды. – Кто ты такая?

– Лидия. Какие подонки! Ты уверен, что с тобой все в порядке?

– А тебе не все равно?

– Видишь ли, мне не безразличны люди, а несправедливость я терпеть не могу, – запальчиво заявила она. – Хорошо бы, этого Фрота кто-нибудь как следует пнул в яйца!

Рик улыбнулся. Они посмотрели друг на друга, и он заметил удивление, промелькнувшее на ее лице. Потом она ответила ему улыбкой.

– Когда ты улыбаешься, то похож на него как две капли воды.

Улыбка на лице Рика завяла. Он понял, о ком говорит Лидия. Рик поднялся на ноги и, сознавая, что ведет себя грубо, повернулся и зашагал прочь.

– Что мне делать? – жалобно простонала Мэри.

– Успокойся. – Бет обняла ее. – Значит, Винс завел интрижку с Белиндой Глассман и хочет развестись с тобой?

– Да, да, да! – крикнула Мэри, плача.

Глаза у нее покраснели и опухли. Со вчерашнего вечера она, кажется, только и делала, что ела, нюхала кокаин и пила. Мэри понимала, что пора бы остановиться, иначе она рискует набрать еще пятьдесят фунтов веса.

Вчера Винс вернулся домой после полуночи. Она сделала вид, что не замечает его. Где он был все это время? Зачем спрашивать, она знала где. С ней.

– Он сам так сказал? А, Мэри?

Она с большим трудом сосредоточилась на том, что говорит Бет.

– Нет, нет. Он ничего не говорил о разводе. Но сказал, что любит ее.

– Почему тебя это так беспокоит? У тебя есть я.

– Я люблю Винса. Я не хочу тебя, я хочу Винса!

– Просто ты никак не можешь согласиться с тем, что ты лесбиянка, Мэри. Никак не можешь смириться с этим. Когда научишься воспринимать это правильно, то поймешь, что не любишь Винса.

– Это неправда! Мне кажется, я могла бы убить эту проклятую Белинду Глассман!

Бет обняла ее за плечи и подвела к кушетке.

– Я могу дать тебе все, чего не может дать Винс.

– Но не детей, – истерически всхлипнула Мэри.

– Разве ты хочешь детей?

– Конечно, хочу. Каждая женщина хочет детей.

– По правде говоря, это для меня новость.

– Я ненавижу ее! Сучка.

– Просто тебе обидно, что тебя отвергли. Но все к лучшему, Мэри.

– Ты говоришь так, потому что хочешь заполучить меня целиком.

– Не стану этого отрицать. Я не хочу делить тебя ни с кем – ни с Винсом, ни с другим мужчиной, ни с другой женщиной.

– Ты по крайней мере по-настоящему любишь меня.

– Почему бы тебе не переехать ко мне?

Мэри нахмурилась:

– Просто не верится. Как ты думаешь, сколько времени это у них продолжается, Бет? Ох, будь она проклята!

– Так ты переедешь ко мне?

– Только если меня вынудят обстоятельства. Это не может долго продолжаться. Она просто играет с ним.

Бет отошла к окну.

– Белинда Глассман. Трудно поверить. Зачем ей связываться с каким-то плотником?

– Винс великолепный мужчина, – сердито возразила Мэри.

– Дорогая, эта Белинда Глассман не дочь ли миллионера Эйба Глассмана? Если так, то даже не пытайся тягаться с ней.

Но Мэри уже не слушала Бет. Ей в голову пришла одна мысль. Вчера в «Новостях» что-то говорили о «Глассман энтерпрайзиз», и диктор упомянул о том, что Эйб Глассман сейчас в Лос-Анджелесе.

Эйб Глассман в городе.

Интересно, очень ли трудно будет ей прорваться к отцу Белинды?

Ей хотелось отхлестать себя по щекам. Безжалостно.

Почему она сразу не извинилась за то, что обманула его? Зачем вела себя так нечестно? Черт возьми! Он разозлился, это сразу видно. Злой как черт – и все равно безумно сексапильный.

Белинда засунула руки в карманы джинсов. Она стояла в каньоне возле грузовика с прицепом. Еще не было семи утра, но съемочная бригада уже подтаскивала кабели для внешнего освещения и реквизит, необходимый для оформления сцены. В этот ранний час было еще холодно. Дрожа в легкой куртке, Белинда притопывала ногами, чтобы согреться.

«Не смей думать об этом человеке как о мужчине, – внушала она себе. – Подумай лучше о том, как спасти свою задницу, когда он узнает, что ты сценарист и что тебе было известно, кто он такой».

Белинда бросила взгляд на его фургончик.

Съемка первых дублей была назначена на девять утра. Ее просили прийти на съемочную площадку в семь. Может, Форда еще нет в фургончике? Он, наверное, еще в отеле, нежится с этой пышногрудой рыженькой. Но ведь ей это безразлично. Ей до этого нет никакого дела. Она при первой же возможности должна начать всячески умасливать его.

Белинда увидела режиссера Дона Масционе в дубленой куртке. Он направлялся к фургончику Форда. Заметив Белинду, он помахал ей рукой в перчатке. Белинда увидела, как он постучал в дверь фургончика. Значит, Форд здесь. Дверь на мгновение распахнулась, и Белинда увидела то, что и ожидала, – эту рыженькую. Масционе исчез за дверью.

– Там можно выпить горячего кофе, – дружески предложил главный осветитель, указав в сторону импровизированного буфета. – Похоже, вы совсем замерзли. – В руках он держал дрель и охапку электропроводов.

– Спасибо, – сказала Белинда.

Уже на полпути к фургончику, в котором была устроена походная кухня, она услышала, как кто-то окликнул ее. Оглянувшись, она увидела Масционе, который стоял на ступеньках фургончика Форда и махал ей рукой. У Белинды екнуло сердце. «Выше голову, леди, – сказала она себе. – В самом худшем случае тебе придется проглотить обиду и смириться с увольнением».