Он вернулся в темный коридор и попытался включить свет, но люстра не работала. Или лампочка перегорела, или кровососы не особенно жаловали и электрический свет. Федор направил фонарик на гардероб, а затем вниз, на пол. Всего он насчитал семь пар обуви. Итак, в «гнезде» находилось не меньше семи кровососов! Не слишком ли он много на себя взял? Ведь если они нападут на него все вместе...

Федор толкнул одну из дверей и посветил в темноту фонариком. Комната была большая, но скудно обставленная. Он ожидал увидеть гробы или, возможно, кровати, но вместо этого заметил спальные мешки, которые походили на коконы: они были наглухо застегнуты, но, судя по очертаниям, в них находились человеческие тела.

«Не человеческие, а вампирьи», – одернул себя журналист и направился первым делом к окну. Сначала надо впустить сюда солнечный свет, а потом уж приниматься за уничтожение тварей... Федор рванул на себя одеяло, то с легкостью соскользнуло – и он увидел, что стекло замалевано черной краской. Неплохо придумано!

Федор потянул на себя второе одеяло, прикрывавшее другую часть окна, но оно зацепилось. Журналист сделал несколько шагов, чтобы с силой сорвать его, и споткнулся обо что-то. Это что-то оказалось маленьким спальным мешком.

В углу журналист заметил сваленные в кучу игрушки. Вот это да, ребенок-вампир! Крылова раздирало профессиональное любопытство. И как же ребенка угораздило превратиться в кровососа? Получается, кто-то намеренно сделал его упырем?

Федор нащупал «молнию» и повел ее вниз. Сквозь образовавшееся отверстие он увидел темные волосы и бледное лицо. Похоже, девочка. Скорее всего, лет семи-восьми. Вот ведь страсти-мордасти! Интересно, а вампиры растут? Вероятнее всего, нет, ведь они – консервы. Не стареют, но и не взрослеют. А в эмоциональном и психическом плане – живет ли в теле девочки многоопытная старуха?

Внезапно что-то впилось Федору в палец, он отдернул руку и увидел, что из указательного пальца течет кровь. Вслед за тем из отверстия в спальном мышке высунулась детская ручка и раздался придушенный голосок:

– Кровь! Вкусно! Дай! Еще хочу!

Федор, еще недавно хорохорившийся и готовый изничтожить все пять сотен вампиров в Москве, попятился. Сцена была жуткая: из спального мешка, словно из гроба, выползла человеческая фигурка. Ни дать ни взять пробуждение Панночки в «Вие»! Репортер попятился, споткнулся и полетел на что-то мягкое. И только потом сообразил: это мягкое – спальный мешок с другим вампиром!

Юная вампирша к тому времени уже полностью вылезла из своего спального мешка: это была симпатичная девочка с длинными темными волосами, спадавшими ей на лоб, бледным овальным личиком и узкими губами, за которыми таились острые клычки. Оскалив зубы и растопырив пальцы, девочка надвигалась на Федора.

– Бутылка к нам сама пришла! Какой класс! Я спала и мечтала о том, чтобы побыстрее свежую кровь попробовать, а то меня кормят консервированной бурдой...

Федор судорожно копошился в рюкзаке. Кинжал, который он держал, вдруг куда-то делся. Хорошо, что под руку попался фонарик. Федор направил его на девочку и включил. Синий луч ударил ей в лицо. Девочка пронзительно взвыла, отвернулась и – заревела. Федор, собравшись с силами, подскочил к ней, направляя свет в глаза пытавшейся увернуться вампирше.

– Дяденька, не надо! Прошу вас! Мне больно! Мне очень больно! – заскулила девочка.

И Федор вдруг ощутил укол совести: ведь он пытает ребенка, а значит, по сути, ничем не отличается от мерзостных насильников и гадких педофилов. Но ведь ребенок тоже вампир! Ну и что с того, ребенок он и есть ребенок, к нему нельзя применять физическую силу...

– Извини, я не хотел... – начал Федор, выключая фонарик.

В мгновение ока развернувшись, девочка словно фурия бросилась на него и вышибла из рук фонарик. Федор потянулся за секирой. Ребенок ребенком, но это не помешает ему отрубить вампирше голову!

Девчонка полезла на него, подвывая и противно причмокивая губами. Репортер грубо пхнул ее ногой в живот, девочка отлетела к стене, ударилась о нее головой и затихла. Федор, держа секиру наперевес, приблизился.

Темные волосы полностью прикрывали ее лицо. Федор осторожно ткнул ее ногой. Девочка не шевелилась. Корреспондент снова ощутил сосание под ложечкой: ну вот, убил ребенка! Тоже мне, охотник за привидениями!

Крылов вздохнул, повернулся в поисках фонарика – и тотчас девчонка с визгом прыгнула ему на спину. Ее маленькие, но цепкие ручки, увенчанные длинными ногтями, царапали ему лицо. Федор пытался стряхнуть с себя девчонку, но ничего не получалось. Прямо как гоголевский Хома, оседланный ведьмой!

Ощутив прикосновение зубов к своей шее, молодой человек со всего размаху кинулся на стену спиной – вернее, вампиршей, которая висела у него за плечами. Девочка громко вскрикнула и разжала руки.

Все, теперь он не даст себя провести! Федор подхватил с пола секиру и замахнулся. Но сможет ли он убить человеческое создание, пусть и из рода вампиров? К тому же ребенка...

– Положи секиру! – раздался гудящий голос.

Федор в ужасе поднял взгляд и увидел массивную фигуру, стоявшую в дверях. Это был Фаррой, тот самый вампир-бодибилдер, который руководил нападением на него прошлой ночью. Лицо Фарроя было обезображено и походило на уродливую маску.

Из спальных мешков стали подниматься другие кровососы. А в коридоре за Фарроем толпилось еще несколько тварей.

– Какая встреча! – продолжил, наступая, Фаррой. – Это та бутылка, которую мы упустили вчера! Ну надо же, чтобы недопитая бутылка сама приперлась в «гнездо»... За все мои восемьдесят четыре года я еще с подобным не сталкивался. Хочешь, чтобы мы завершили начатое? С превеликим удовольствием! А теперь отойди от моей дочери!

– Это твоя дочь, упырь? – удивился Федор. – Наверное, она родилась еще до того, как ты стал кровососом. Ведь вампиры неспособны к детопроизводству, все у вас там, в штанах, напрочь атрофируется... Теперь понимаю: ты стал вампиром и сделал вампиром свою малютку! Ну и сволочь же ты!

Кровососы взяли Федора в кольцо. Крылов, чувствуя, что волосы у него на голове становятся дыбом, тем не менее продолжал беспечным тоном:

– А теперь замрите, кровососики! Потому что одно лишнее движение – и я отрублю девчонке голову, и твоя кровиночка, Фаррой, вспыхнет синим пламенем!

Фаррой пробасил:

– Стоять! А ну, расступитесь!

Прочие кровососы повиновались, уступая место своему вожаку. Тяжело переваливаясь, грузный вампир вышел на центр комнаты.

– Даю честное слово, что отпущу тебя живым и невредимым, если ты не тронешь мою Линочку. Она – все, что у меня есть!

– Неужели? – спросил, внутренне ликуя, Федор. – А можно ли доверять честному слову вампира? Кстати, ты, Фаррой, для своих восьмидесяти четырех неплохо сохранился. Ладно, я выйду с девчонкой, твои дружки меня пропустят. На пороге, между первой и второй дверью, оставлю ее. Понятно?