Однако при этом Размахов отдавал предпочтение определенному типу женщин: они должны были обладать третьим размером бюста, зелеными глазами, рыжими волосами и страстью к экспериментаторству. При этом наличие мозгов не являлось необходимым фактором. Но и полное их отсутствие не поощрялось… Обычно к тому же все эти женщины были чуть старше Размахова. Это было интересно, от них он мог чему-то научиться. А непрерывное самосовершенствование входило в размаховскую программу.

Однажды у Размахова был довольно негативный юношеский опыт, в санатории он познакомился с девушкой, которая показалась ему странной – она явно воображала себя актрисой, ей очень нравилось Бориса дразнить, шокировать. Поначалу его это привлекло – было экзотично и приятно. Со временем же переросло в настоящий тяжелый кошмар. С тех пор Размахов решил встречаться только с теми женщинами, которые вели себя с ним совершенно адекватно… А если уж совсем честно, то он был просто немного трусоват.

Таким образом, связь с умной и загадочной Мариной, не предусмотренная жизненным размаховским кодексом, совершенно выбивала его из колеи, лишала его существование приятной стабильности, к которой он с детства тяготел.

Зачем была нужна ему именно Марина – он не знал. Вероятно, по привычке приобретать все самое лучшее. Поскольку Марина к тому же работала на него, то есть принадлежала к кругу его интересов, была маняще близка, потенциально достижима – он не мог не попробовать… Однако, добившись ее внимания, он не получил обычного удовлетворения от хорошо провернутой интриги. Марина постоянно ускользала от Размахова, ее приходилось завоевывать снова и снова, что не давало интересу угаснуть. Марина была вызовом размаховским возможностям. Он время от времени чувствовал, что Марина умнее или опытнее его. Однако она была с ним. Как в рекламе пива: «Это моя рука – это ее рука»… Что было нужно Марине от Размахова? – задумывался иногда он. Вероятно, деньги. В первую очередь. Внимание, восхищение. Кроме того, наличие мужчины стабилизировало жизнь. К тому же Размахов способен был доставить Марине удовольствие, а это не так часто встречается, как можно было подумать… Что ж, все это он готов был ей предоставить. Взамен же на этот раз не получал ничего. Ну почти ничего. Близость с Мариной не сделала их по-настоящему близкими, и понять ее он так и не смог. До сих пор он не знал, как она отреагирует на ту или иную ситуацию, и боялся. Боялся выглядеть глупым, боялся не то сказать… При этом Марина не была истерична, ненормальна, непредсказуема из-за нелогичности. Просто она жила по каким-то своим законам, которые Размахов так и не вычислил. Чем он являлся для нее, какое место занимал в ее жизни? Что в нем нравилось Марине? Что было неприемлемо? Он не знал ничего и впервые в жизни испытывал неуверенность. Это было чрезвычайно неприятно. Надо было что-то делать, как-то выходить из сложившейся ситуации. Проще всего, казалось бы, было расстаться с Мариной и обрести покой, заведя роман с какой-нибудь провинциальной дурочкой, которая будет смотреть на Размахова большими глазами. Пополнить образовавшийся дефицит самоуважения… Но расстаться с Мариной – значило одновременно проиграть. Нет. Он должен, должен был узнать ее, понять, взять верх – ну а потом можно будет и оставить, забыть, как решенную задачу…

– Хочешь есть? – спросил Марину Размахов заботливо.

При дороге рядом с заправочной станцией сияло заведение Макдоналдса. «Выросли как грибы эти иностранные забегаловки, удивительно, как они прижились… – размышляла Марина, пока они стояли в небольшой очереди из трех машин к окошку выдачи, – что-то есть в этом свидетельствующее о наивном характере нации. В сущности, Макдоналдс – детское удовольствие…» Марина его не любила. Берегла свою модельную фигуру, цвет лица и во всех случаях предпочитала суши-бар «Якитория». Но, конечно, смешно было и мечтать о том, чтобы сырая рыба пользовалась в народе такой же популярностью, что и булка с котлетой, а изящные японские забегаловки распространились бы и на загородные трассы… Столько эстетов в этой стране не наберется.

Подъехав к окошку, Размахов заказал на себя и на Марину все, что счел нужным, все, что любил сам, не уточнив у нее, что будет она, – забыл, как обычно. Марина увидела и в этом очередное подтверждение тому, что как мужчина Размахов совершенно «не орел». С привычной брезгливостью она наблюдала за тем, как пакет с оставшимся от еды мусором Размахов ничтоже сумняшеся выставляет прямо на проезжую часть, не дав себе труда дойти до урны. С такими замашками «не комильфо» Марина мирилась всегда с особым трудом, а у Размахова их было не счесть. Для ее аристократической натуры уже одно то, что мужчина свободно отходит по естественным надобностям за киоск в центре города, было шоком. Ну и что, что туалетов в Москве мало. Мы же цивилизованные люди! Марина хотела, чтобы все, кто ее окружает, были цивилизованными людьми. Не промахивались мимо урн, например, не пренебрегали маникюром, ходили бы в чистых ботинках в любую слякоть… Умели бы красиво завязывать галстук. Пользоваться ножом при еде. Пропускать женщину вперед где надо, а вовсе не при выходе из общественного транспорта… Не дарили бы цветов в целлофане… И многое прочее. Марина, конечно, тоже была в этом смысле неидеальна. Но за окружающими все зорко подмечала…

Марину терзало, что Размахов, как она считала, был нелучшей ее партией из возможных. Он был промежуточным этапом на пути к достойной жизни. В качестве подпорки он был почти идеален. Все мужчины, встречающиеся на ее пути, считала Марина, – это что-то вроде приспособлений для шлифования и огранки алмаза, каковым она сама и являлась. В общении с ними она обретала опыт, знания – бесценные вещи, не купишь их ни за какие деньги! Приобретается собственной шкурой. При помощи правильно подобранной последовательности смены мужчин Марина формировала собственную личность. Главное было – вовремя уловить момент, когда связь уже переставала быть выгодной, засечь самое начало этого неприятного процесса; вскоре любое общение вместо энергии для движения вперед становится обузой, путами, камнем, тянущим в болото. Рано или поздно она бросала всех. Иногда бросали ее, но гораздо реже. Она не расстраивалась – в итоге это всегда оказывалось выгодно. Как говорила ее старая бабушка: «Если у тебя хороший муж, брось его! Следующий будет еще лучше. Если у тебя плохой муж – держись его, следующий будет еще хуже…» Мужчин мудрая Марина выбирала только представительных, если можно так сказать – отборных, так что каждый последующий был в чем-то лучше предыдущего. Но, к сожалению, каждый раз она убеждалась, что недостатки рода человеческого, особенно мужской его половины, совершенно неисчислимы и куда разнообразней, чем достоинства…

В случае с Размаховым Марина очень боялась пропустить момент, когда пора будет делать ноги. Он устраивал ее по многим пунктам. Это беспокоило. Рождалась привычка – все-таки Марина была женщиной, привыкала к людям быстро, тем более к тем, которые относились к ней преувеличенно хорошо… Потому время от времени Марина оглядывала себя с ног до головы, искренне удивляясь: что я, такая красивая и умная, во всех смыслах интересная женщина, делаю рядом с этим плюгавым, непривлекательным, сомнительным человеком? И именно в этот момент ушлый Размахов, шестым чувством улавливая Маринины колебания, становился неуемно заботливым и насколько возможно милым. Марина таяла. Уход отодвигался.