Противоречия между «унитариями» и «аналитиками» удалось снять «устной теории» Пэрри – Лорда, согласно которой эпическая песнь не существует в неизменном виде, а возникает заново при каждом исполнении-импровизации. «Так бытует устная традиция. Называть это множественным авторством – значит преуменьшать роль не только Гомера, но и всех вообще сказителей устной традиции. Такое утверждение исходит из невероятной посылки, а именно что кто-то однажды создал постоянный оригинал для каждой из имеющихся в традиции песен и все, что происходило с этими сюжетами впоследствии, было подобно видоизменениям предмета, высеченного из цельного куска мрамора. Покуда ученым казалось, что они имеют дело с чем-то твердым и неизменным, можно было говорить о множественном авторстве и об интерполяциях. Можно было отбить кусок от одного монолита и переставить на другой. Однако… мы имеем дело не с монолитами, а с пластичным, не имеющим постоянной формы веществом»[245].

Прогресс в развитии гомерологии сопровождался все новыми и новыми открытиями в области древней истории. Археологические раскопки Илиона и Микен, обнаружение хеттской цивилизации, расшифровка письменных источников бронзового века произвели подлинный переворот в исторической науке и заставили пересмотреть многие прежде незыблемые научные истины. Одно лишь осталось практически непоколебимым – вера в победу греков в Троянской войне. Можно буквально по пальцам пересчитать тех ученых, кто позволяет публично выражать сомнения в этой победе[246]– даже несмотря на то, что аргументов в пользу нее с каждым годом становится все меньше. И трудно сказать, в чем тут дело – то ли в научной осторожности, то ли в силе инерции (слишком продолжительна традиция, слишком велик авторитет Гомера!).

Рис. 38. Ульрих фон Виламовиц-Меллендорф, сравнивавший работу по исследованию Гомера с методическими раскопками, при которых со сносом верхних слоев проникают в глубину. Рисунок Ольги Арановой

И если его авторитет настолько велик для нас, ныне живущих, то можно себе только представить его масштабы в Древней Элладе! Тысяча лет греческой истории прошла под знаком безраздельной гегемонии гомеровского гения – за такое время можно заставить считать истиной все что угодно. Тысячу лет внимали греки сказам о медяных доспехах данайцев, пламенных в битвах, о неистовом ветре, непременно «гремящем», и о небе над Троей, обязательно «звездном», даже в сиянии дня. О величайшей победе греческого оружия и самого эллинского духа. О победе, которой не было.

Запись поэм Гомера произошла, и с этим согласны сегодня большинство серьезных ученых, во второй половине VIII в. до н. э., то есть спустя примерно три столетия после описываемых в них событий. С одной стороны, срок достаточный для того, чтобы накопилось огромное число различных преданий, с другой стороны, все события уже не совсем актуальны. Попытка заявить о том, что греки победили троянцев, будь она предпринята на 300 лет раньше, наверняка вызвала бы отторжение: слишком велика была горечь поражения и слишком нелепо это выглядело бы для народной памяти. Теперь же, в Греции VIII в., в Греции возрождающейся, объединяющейся, наконец-то пережившей и боль поражения, и мрак Темных веков, выходящей на новую историческую арену, запись и распространение песен Гомера, повествующих о великой победе греков и способных выступить в качестве интегрирующей всеэллинской идеологии, были более чем своевременны.

Попытка заявить о победе над троянцами, будь она предпринята на 300 лет раньше, наверняка вызвала бы отторжение: слишком велика была горечь поражения и слишком нелепо это выглядело бы для народной памяти.

Гомер был создателем великого народного мифа новой Греции, его «матричной книги». Он, если можно так выразиться, и создал новую Грецию. Неважно, действовал ли поэт первоначально по личному или внешнему политическому заказу новых нарождающихся сил или же, наоборот, сам стоял у истоков возрождения Греции, подтолкнув его своим творчеством. Важно то, что Гомер в любом случае оказал влияние на всю греческую культуру. Его язык надолго определял развитие греческого языка вообще, развитие поэтических канонов, поступки героев устанавливали нормы нравственности. Гомер – это то, что сплачивало греков как народ, хотя политически они были разделены и их полисы отстояли на сотни километров друг от друга. Сделанное Гомером можно сравнить с тем, что сделал Моисей для Израиля.

«Илиада» Гомера несла для греков то же, что для русских – «Слово о полку Игореве», а именно – призыв к единению перед самым нашествием врагов. «Подлинный смысл призыва автора “Слова”, – пишет Дмитрий Лихачев, – может быть, заключался не в попытке организовать тот или иной поход, а в более широкой и смелой задаче – объединить общественное мнение против феодальных раздоров князей, заклеймить в общественном мнении вредные феодальные представления, мобилизовать общественное мнение против поисков князьями личной славы, личной чести и мщения или личных обид. Задачей “Слова” было не только военное, но и идейное сплочение русских людей вокруг мысли о единстве Русской земли»[247].

Подходя с той же меркой к «Илиаде», можно, по словам Льва Клейна, «усмотреть в ней призыв к единению всех греческих племен в борьбе за освоение и защиту Эгейского мира от складывающихся на востоке все более крупных и грозных империй, армии которых волнами лавы катились на запад. Фригия, Лидия, Мидия, Персия… Призыв прозвучал своевременно: за век-два до самого опасного, персидского нашествия. И не пропал даром. Отстояв свою цивилизацию, греки сохранили для будущего мира разработанные наиболее полно для того времени основы демократии и культуру, в которой человек стал мерой всех вещей. Поскольку же призыв к единению был естественным образом сопряжен в “Илиаде” с прославлением взаимопонимания, сдержанности и человечности и уже в ней самой это требование было распространено на контакты между народами, даже воюющими, этот призыв звучит злободневно и без малого 3000 лет спустя – как обращенный ко всему человечеству в самый ответственный и опасный час его истории»[248].

Действительно, когда Азия в лице персов напала на Элладу, им противостояли молодые греки, знавшие Гомера назубок и верившие, что, как и их далекие предки, они выиграют эту войну между Европой и Азией, чего бы это ни стоило. Они шли в бой со стихами «Илиады» на устах и действительно победили.

Можно утверждать, что, если бы Гомер не выиграл Троянскую войну в стихах, греки не выиграли бы войну с персами в действительности. Насколько такие вещи, как песни, серьезны, свидетельствуют и участники нашей последней великой войны. Вадим Кожинов посвятил специальное исследование русским и советским военным песням, которые помогли победить фашистов, тому особому духу, который они создавали, и их великой силе[249].