как один из рыбаков заманивает десяток или больше рыб в нечто вроде загона, отгороженного от реки проволочной сеткой. Едва он закрыл ворота, как, к моему изумлению, я увидел, что рыбы одна за другой всплывают на поверхность и плавают на боку мертвые, как камень.

- Это, маленький барон, - объяснил рыбак, - комната смерти. На дне этого темного бассейна спрятано несколько электрических угрей огромных размеров и мощности, и когда наши люди хотят получить свежей рыбы на ужин, мы просто открываем эти ворота и заманиваем стаю внутрь, бросая ее любимую еду в воду. Палачи ждут их, и через несколько мгновений рыбы, наслаждаясь своей трапезой и ничего не подозревая, безболезненно, как ты сам видел, предаются смерти.

Одну из частей города прозрачного народа, которая очень привлекала Балджера и меня, занимал королевский сад. Это было очень странное и загадочное место. Во время моего первого посещения я шел по его тропинкам между беседками на цыпочках, затаив дыхание и тревожно оглядываясь по сторонам. Было ощущение, что в любой момент какой-нибудь гоблин опутает тебя прочной паутиной или сказочный эльф коснется твоих щек своими холодными атласными крыльями.

Итак, дорогие друзья, прежде всего вам следует знать, что с потерей солнечного света и открытого воздуха цветы, кустарники и виноградные лозы этого подземного мира постепенно расстались со своими ароматами и красками. Их листья, лепестки и стебли становились все бледнее и бледнее, как лица влюбленных девушек, чьи возлюбленные так и не вернулись с войны. Месяц за месяцем тёмная зелень, розовые, золотисто-желтые и темно-синие цвета исчезали, словно тоскуя по утраченному солнцу и ласковому ветерку, которые они так любили, пока, наконец, преображение не завершилось, и все они теперь стояли или висели абсолютно выбеленные, как те фантастические клумбы цветов и венки виноградных лоз, которые пушистый апрельский снег создает на безлистных кустах и деревьях.

Не могу передать вам, дорогие друзья, какое странное чувство охватило меня, когда я ступил в этот сад, где призрачные виноградные лозы причудливыми формами цеплялись за темные шпалеры, и где высокие лилии, белее пуха, стояли вертикально, как духи, обреченные на вечное молчание, лишенные даже их благовоний. Огромные гроздья снежных хризантем, пушистые, перистые формы которых были так прекрасны, казалось прижимались друг к другу своими мягкими телами, как группы изгнанных небожителей. В их безмолвном отчаянии чувствовалось, как тепло и сияние солнечного света медленно и постепенно покидают их души. Чуть ниже неподвижно стояли огромные розы со снежными лепестками белее морских раковин. Раскрываясь, они словно прислушивались к какому-то сигналу, который разрушит наложенное на них заклинание и вернет им солнечный свет, а вместе с ним и их цвет и аромат.

Еще дальше как пушистые облака белели клумбы фиалок, казалось, окутанные безмолвной печалью об утрате чудесного аромата, который был у них на земле. Иногда над цветами лилий вырастали длинные, стройные, призрачные стебли подсолнухов, почти невидимые, нагруженные на концах гроздьями снежных цветов. Они походили на поникшие белые лица, смотрящие сквозь безмолвный воздух и ожидающие солнечного света, который никак не приходит.

А еще выше, над всеми этими призрачными цветами, сплетаясь и обвиваясь, падая гирляндами, ползли и бежали, как длинные ряды ускользающих призраков, призрачные лозы с призрачными цветами, они были согнутые и скрученные, обвитые и свернутые в тысячи странных и фантастических форм и фигур. Белый свет с его чернильными тенями делал их живыми и наполовину человеческими. Так что малейшего движения и голоса было достаточно, чтобы заставить этот сад казаться населенным скорбными духами, изгнанными в эти подземные камеры за странные злодеяния, совершенные на земле. И здесь они были обречены ждать тысячи лет, прежде чем солнечный свет, их цвет и аромат снова вернутся к ним.

Однажды, прогуливаясь по королевским садам, Балджер вдруг тихо взвизгнул и побежал вперед, как будто заметил знакомую фигуру какого-то дорогого друга.

Когда я подошел к нему, он сидел рядом с Дамозель Светящимся камнем, которая, отдыхая на одной из садовых скамеек, одной своей мягкой рукой с прозрачной тончайшей кожей она гладила голову и уши Балджера, а другой крепко прижимала к груди черный веер.

Она посмотрела на меня своими хрустальными глазами и слегка улыбнулась, когда я подошел ближе.

- Ты видишь, маленький барон, - прошептала она, - мы с лордом Балджером не забыли друг друга.

После того как нас представили двору я все время перебирал в уме причины внезапной привязанности Балджера к Дамозель Светящемуся камню, но так до конца ничего и не понял. Она была всего лишь фрейлиной при дворе, в отличие, например, от той же прекрасной принцессы Кристалины. Но я ничего не сказал, только ответил, что мне очень приятно это видеть, и добавил, что куда бы ни была направлена любовь Балджера, моя непременно последует за ней.

- Ах, маленький барон, как бы я хотела в это поверить! - вздохнула прекрасная Дамозель.

- Можете, - сказал я, - конечно, можете

- Тогда, если можно, маленький барон, - ответила она, - подойдите и присядьте здесь рядом со мной, но только до тех пор, пока я не разрешу вам, не смотрите сквозь меня. Обещаете?

- Да, прекрасная Дамозель, - был мой ответ.

- А ты, лорд Балджер, лежи у моих ног, - продолжала она, - и не спускай с меня своих мудрых глаз, а твой острый слух должен быть настороже. Маленький барон, если бы и твой, и наш миры были наполнены скорбью, то моя была бы самой тяжелой из всех. Пожалуйста, выслушай грустную и печальную историю о скорбящей принцессе с пятнышком на сердце и, когда ты все узнаешь, поделись со мной своей мудростью.

Глава XII

Печальная история о скорбящей принцессе с пятнышком на сердце и о том, что случилось, когда она ее закончила.

- Маленький барон и дорогой лорд Балджер, - начала Дамозель Светящийся камень, после того как три долгих и глубоких вздоха освободили ее душу от тяжкого бремени горя, - знайте же, что я не Дамозель Светящийся камень, а никто иная, как сама принцесса Кристалина; что та, чьи волосы я расчесываю, на самом деле должна расчесывать мои; что та, кому я служу уже десять долгих лет, обязана служить мне!

- И подумать только, о принцесса, - радостно воскликнул я, - что мой любимый Балджер сразу понял, что она, сидящая на ступенях Хрустального трона, не имеет права на это место. Его тонкий ум первым почуял зло, причиненное тебе, его