на скучные воскресные церковные проповеди в школе-интернате в Новой Англии, куда ее отправили в возрасте двенадцати лет. По словам Джона Бернетта, в Англии посещаемость церквей снижалась на протяжении всего XIX столетия, но в середине века примерно половина взрослого населения ходила в церковь. Это означает, что почти каждый ребенок викторианской эпохи так или иначе сталкивался с институциональной религией32. Главы Акланд о религии призваны показать, как со времен ее родителей ослабевало религиозное образование. В их жизни, пишет Акланд, религия все еще была «определяющим фактором»33. Так, ее воспитали в англиканской церкви. Она была обязана заучивать молитвы и ходить в церковь. Но Акланд выросла в эпоху, когда философия и открытия ставили под сомнение основы религии. Молитвы и религиозное учение перестали быть органической частью образования. Показательно, что детские книги о сотворении мира, которые ей давали, были написаны двумя поколениями ранее. Подобно Хьюз и Зайдель, Акланд находила церковь скучной, а молитвы неоднозначными.

Не будучи профессиональной писательницей, Акланд, кажется, упаковывает в свои полумемуары все, что хотела сказать, заимствуя у предыдущих авторов стили и приемы, которые соответствуют ее целям. Другие непрофессиональные — да и некоторые профессиональные — авторы межвоенных лет, такие как Лунт, оставили подобные «мешковатые» произведения. Одна из них — детская писательница Элеонора Фарджон. Фарджон пишет в последовательной, самобытной, живой манере, и ей есть что сказать. Ее полумемуары «Детская девяностых» (1935) — семейная история с большим количеством фотографий. В 1959 году Фарджон отмечает, что она писала «для того, чтобы сохранить для себя и своих братьев как можно более полную запись общего детства»34. Читатель, предвкушающий автобиографию от лица «мы», не будет разочарован, но это далеко не все. Мы видим и личность самой Элеоноры (Нелли). В частности, во втором разделе книги, озаглавленном «Первый план», автор убедительно и откровенно рисует автопортрет в детстве и отрочестве. Из пяти полумемуаров, вышедших в 1935 году, произведение Фарджон ближе всех к модели воспоминаний-исповеди, а также, безусловно, его можно назвать самым эмоциональным и ностальгическим. Фарджон пишет историю своей семьи в романной манере и называет себя то «я», то «ты», то «она» — помимо, конечно же, «мы», когда она говорит о сплоченной группе из четырех детей.

Решение Фарджон написать семейную историю оправдывает само себя, так как она родилась в исключительно интересной семье. Ее дед по материнской линии Джо Джефферсон был известным американским актером, ее отец — британец Бенджамин Фарджон — был романистом, он начал свою писательскую карьеру в Данидине* после того, как сбежал в Австралию добывать золото, старший брат самой Фарджон Гарри стал композитором, а младшие — Джо и Берти — писателями. Чуть меньше половины книги Фарджон посвящает разделу «Происхождение»: тут истории ее предков и родителей вплоть до ее появления. Таким образом, основной фокус книги — не сама Нелли. Это не автобиография. Но во второй половине книги информации о ней довольно много. Более того, Фарджон не претендует на типичную историю. Ее талантливая, много путешествующая семья была совершенно нетипичной викторианской семьей. Фарджон уделяет главу изображению каждого члена семьи и самой себя — не по годам развитого, литературно одаренного ребенка с богатым воображением. Ее автопортрет начинается так: «Я не могу вспомнить себя без головной боли; я не могу вспомнить ни одной ночи спокойного сна»35. Она продолжает, сравнивая воспоминания других с собственными воспоминаниями о себе. В чужих воспоминаниях она «самый привлекательный и изящный ребенок необыкновенного интеллекта, маленькая Пандора. Ваши сочинения, и особенно Ваши стихи, были прекрасны для ребенка»36. Далее читатель узнает, что Нелли — это действительно литературный талант, ненасытная маленькая читательница и юная поэтесса; ребенок, который знает свое призвание — писать. Но Фарджон продолжает:

…когда я хочу изобразить автопортрет, мне кажется, что я была мечтательной, робкой, хилой, плаксивой, болезненно застенчивой, чувствительной, завистливой, плохо управляемой маленькой девочкой. Я не была эгоистична, я была очень ласковой и жаждущей любви. Я не хотела никому причинять боль почти так же сильно, как и испытывать ее (я была труслива во многих отношениях). Я была глубоко погружена в собственное писательство, чтение, семью и воображаемую жизнь. Я никогда не хотела выходить за пределы моего дома; все, что имело для меня значение, находилось внутри37.

Этот автопортрет предваряет то, что она расскажет о себе дальше.

Нелли кажется по-настоящему мечтательным и творческим ребенком. Судя по тому, как она описывает свое восприятие мира, очень погруженным. В главе под названием «Плохой день для Нелли» ее день начинается со страха, что ее удочерили. Затем она находит мышь, попавшую в ловушку, и спасать ее запрещено. После нескольких бессмысленных уроков с гувернанткой ей приходит в голову потратить все свои карманные деньги и карманные деньги своих братьев на цветы, чтобы превратить детскую в беседку, — но отец заставляет вернуть цветы цветочнику. На вечеринке того же дня она просит мороженое, которого не оказывается, и она чувствует себя глупо. Позже она решает, что ее младший брат должен увидеть настоящую фею, когда проснется, и заставляет второго брата нарядиться феей. Но ее младший брат приходит в ужас от видения и начинает кричать без остановки.

Ее семья — это ее мир. Все ее члены — очень умные, творческие родственные души, и удивительная атмосфера, которую они создают дома, важнее и реальнее, чем мир снаружи. В частности, она с младенчества неразлучна со старшим братом. Если ее родители не устанавливали никаких правил, старший брат был воплощением закона и порядка в детской — до такой степени, что Нелли вплоть до шестнадцати лет позволяла ему решать, когда ей отправляться спать. Когда ей исполнилось пять лет, они вдвоем изобретают игру под названием TAR, и эта игра полностью поглощает обоих. И они погружены в нее на протяжении последующих удивительных двадцати лет. Со временем к ним присоединятся два младших брата. Суть игры состоит в том, чтобы притворяться другими людьми, в основном литературными персонажами. Старший брат в любое время указывает персонажей, которых они будут играть, и он же останавливает игру, объявляя, что они снова стали собой. Фарджон пишет: «[игра] повлияла на мое развитие более радикально, чем что-либо еще в моей жизни»38. Одним словом, Нелли очень часто бывает «не в себе», она не живет в реальном мире, а выдумывает себе новые личности в мире фантазий, хоть и находясь в диалоге со своим братом. Отношения Нелли с ее старшим братом, а также их характеры