– Думаю, сунцы атакуют нас после того, как мы переправимся через реку. Пока река нас разделяет, предлагаю двигаться дальше. Нам по силам оттеснить их от траншей и ловушек, которые они приготовили. Юньнаньский город Дали лишь в сотне миль к югу. Если идти к нему, сунцам придется последовать за нами.

Хубилай погрузился в раздумья, а Урянхатай терпеливо ждал. Он не возражал против его бесконечного вмешательства в походный порядок и распределение запасов, но битвы – удел орлока. Это четко определил сам Мункэ, прежде чем они выступили.

«Приглядывай за моим братишкой, – велел хан. – Не позволь ему погибнуть, пока витает в облаках». Бывалые воины, они обменялись заговорщицкими улыбками, и Урянхатай покинул Каракорум. Теперь настала пора подготовить Хубилая к вкусу настоящей войны.

В ожидании ответа Урянхатай потер рубцы на щеках. Сколько лет скреб щеки, но несколько упрямых волосков осталось. Что лучше – бриться или вырывать щетину, когда отрастет? Пока царевич размышлял, Урянхатай обвил длинный волос вокруг пальца и выдернул.

– Нужно переправиться через реку Цзиньша, – внезапно объявил Хубилай. Карту местности он помнил почти безошибочно. Урянхатай удивленно захлопал глазами, но царевич уверенно кивнул. – Орлок, ты эту реку уже упоминал. Она отделяет нас от города, который мне приказано занять. Нам придется ее пересечь. Сунцы знают местность, поэтому и собрались на том берегу. Где бы мы ни пересекли ее, они дадут бой. Если найдем брод, нас перебьют в воде, заставив выстроиться узкой колонной.

Урянхатай покачал головой, гадая, какими словами убедить ученого, который в жизни не покидал уютный, благополучный Каракорум.

– Господин мой, у врагов уже сейчас немало преимуществ. Они перебьют нас, если займут выгодную позицию. Позволь мне протащить их по берегу миль тридцать. Мои дозорные поищут места для переправы. Их наверняка найдется несколько. Стрелки прикроют нас, пока переправляемся.

Хубилай чувствовал молчаливое давление Урянхатая, уверенного, что получится, как хочет он. Такая прямолинейность очень раздражала.

– В самом деле, орлок, враги недаром заняли именно такую позицию. Они ждут, что мы, словно дикари, бросимся через реку и будем гибнуть тысячами. – Хубилай улыбнулся, неожиданно придумав, как быстро переправить людей через реку. – Нет, орлок, мы удивим их, встретив прямо здесь.

На миг Урянхатай потерял дар речи.

– Господин, я должен тебя предостеречь. Такое решение…

– Пришли ко мне генерала Баяра. И возвращайся к туменам.

Орлок склонил голову, мгновенно спрятав злость.

– Как прикажешь, господин.

Отъезжая, Урянхатай казался еще прямее и напряженнее обычного. Хубилай мрачно смотрел ему вслед.

Вскоре перед ним предстал встревоженный Баяр. Слегка за тридцать, для военачальника он был сравнительно молод. Гладко брился, но, в отличие от Урянхатая, оставлял на подбородке клок черных волос. От молодого полководца разило гнилью, но Хубилай давно привык к отвратительному запаху. Выслушал приветствия – и к делу; развеивать опасения Баяра он не собирался.

– У меня есть для тебя поручение. Приказываю выполнить его без жалоб и возражений, ясно?

– Да, господин, – отозвался командир.

– В детстве я читал, как Чингисхан переправился через реку на плоту из овечьих шкур. Слышал о таком?

Баяр покачал головой и чуть заметно зарделся.

– Я не умею читать, господин.

– Ничего страшного, суть я прекрасно помню. Понадобится забить шестьсот овец. Шею им перерезайте повыше, чтобы при обдирании не повредить шкуру. Шерсть придется состричь. Работа тонкая, привлеки самых искусных женщин и мужчин.

Баяр смотрел с недоумением, и Хубилай вздохнул.

– Начатки истории знать не вредно. Нужно пользоваться опытом предыдущих поколений, совсем не обязательно приобретать собственный. Суть в том, чтобы зашить в шкурах все дыры, оставив лишь одну, на шее. Силачи надуют шкуры и заклеют брешь смолой или древесным соком. Понимаешь? Приготовьте чаны того и другого и поставьте кипятить. Надутые воздухом шкуры поплывут. Соедините их легкой рамой – получите плот, на таком зараз можно перевезти много воинов. – Хубилай остановился, чтобы заняться устными подсчетами, которые всегда делал быстро. – На трех плотах, скажем, из тысячи восьмисот овечьих шкур, зараз можно переправить… тысячу двести воинов. За полдня переправим двадцать тысяч. Еще полдня беру, чтобы переправить лошадей, помогая им плотами. Заставим их плыть против течения, накинув веревки на шеи. На все уйдет день, если не возникнет осложнений. Сколько времени тебе нужно, чтобы построить плоты?

У Баяра глаза чуть не вылезли из глазниц: царевич смотрел прямо на него.

– Два дня, господин, – ответил он с фальшивой уверенностью. На командира хотелось произвести впечатление, тем более что Урянхатай ударил лицом в грязь. Повторять его ошибку и гневить родного брата хана Баяру не хотелось.

Хубилай задумчиво кивнул.

– Отлично. Пока не закончите, ты освобождаешься от всех других заданий. Срок пусть будет твой – два дня. Теперь останови колонну. Вышли дозорных туда, где затаился враг. Про реку хочу знать малейшие подробности – про течение, про берега и их рельеф. Всё, до последней мелочи. Пусть доложат мне за вечерней трапезой.

– Да, господин.

Наконец Хубилай отпустил военачальника, и тот нервно сглотнул. Он никогда прежде не использовал овечьи шкуры таким образом. Баяр чувствовал: понадобится помощь, а Урянхатая о таком не расспросишь. Протрубили привал, всадники спешились, занялись конями, и Баяр увидел повозку, в которой странствовал Яо Шу, главный советник Хубилая. Кому-кому, а старому китайскому монаху известны диковины вроде надувных плотов – в этом Баяр не сомневался.

Следующее утро военачальник встретил в трудах. Задание оказалось не из легких. Первые шкуры приготовили накануне вечером, на конях перевезли к реке и торжественно спустили на воду. Посреди реки оба добровольца стали тонуть, пришлось вытаскивать их за веревки, привязанные к поясу. Затея казалась безнадежной, но Яо Шу не сомневался: надувные шкуры для переправы уже использовались, хотя и не в таком количестве. В свежестриженые шкуры попробовали втирать масло и быстро надувать, чтобы не пересохли. Вернувшись к реке, Баяр вознес беззвучную молитву матери-земле. Он надеялся на умащение шкур и привлек к этому тысячу семей. В случае провала не соблюсти ему срок, который он сам же и назначил.

В утренней дымке Баяр стоял напротив Яо Шу, черпая уверенность в его спокойствии. На их глазах два воина обвязались веревками, спустили на воду шкуры и оттолкнулись от берега. Ни один из них не умел плавать, и в темную воду они заходили очень неуверенно.

Посредине реки течение было особенно сильным, и держащих веревки поволокло вниз. Тем не менее добровольцы потихоньку переправлялись. Вот один из них добрался до мелководья у другого берега и поднял руку. Баяр издал ликующий возглас. Обратный путь получился куда быстрее: тянущих веревки резко прибавилось.