— И что вы были укутаны пледом?

Пенни нахмурилась. Что такое? Они с Терезой солгут Максу? Дрожащей рукой она дотронулась до лба. Он был совсем мокрый от пота.

— Да, плед.

Как только Тереза вышла, в комнате появился Грэм, а через несколько минут и Ширли.

— Пенни, что с тобой? — испуганно вскрикнула Ширли, увидев почти безжизненное тело. — Грэм, что случилось?

Словно сквозь туман до Пенни долетали обрывки фраз. Грэм объяснил Ширли, что произошло, потом она сказала, что сбегает за Норой.

— Попроси, пожалуйста, Терезу принести мне попить, — вяло произнесла Пенни ей вслед. — Я просто умираю хочу пить.

— Да, да, сейчас скажу ей. — Она выбежала, захлопнув дверь.

Грэм подошел к кровати.

— Пенни, может, вызвать врача? — В голосе звучала тревога. — Тебе очень плохо? — Грэм машинально взял ее за руку.

— Зачем врача? — послышался голос Макса. Он задержал взгляд на руке Грэма. Глаза вспыхнули таким злым, холодным блеском, что Грэм не только отпустил руку девушки, но и ретировался в дальний конец комнаты. Три огромных решительных шага — и Макс с озадаченным и взволнованным лицом склонился над кроватью. — Пенни, что случилось?

Неужели в его голосе звучит нежность или она бредит? Наверное, Макс просто еще не знает, что она сделала.

Собрав последние силы, Пенни чуть слышно залепетала:

— Ничего серьезного. Я просто очень замерзла в саду. Но все будет нормально. Я уже согрелась.

Макс в замешательстве покачал головой:

— Ничего не понимаю. Как ты могла опять простудиться? Ведь ты же была укутана… Ведь я же сказал Терезе… — Он даже представить не мог, что Пенни вновь ослушалась его. — Это невозможно. Ничего себе… — еще больше удивился мужчина, потрогав ее лоб.

— Ну, я пойду. Надеюсь, ты скоро поправишься, — неловко встрял Грэм.

— Спасибо. Подожди, Ширли тебя проводит. — Пенни выдавила из себя болезненную улыбку.

— Пойду лучше посмотрю, где она. Завтра позвоню и спрошу у нее, как ты.

Он кивнул Максу, но тот не обратил на него внимания. Грэм тихонько вышел.

— Пенни, ты уверена, что была достаточно тепло одета? — Девушке казалось, что она не слышала более ласкового голоса, чем этот беспокойный баритон. От прикосновения его ладони ко лбу по всему телу распространялась приятная прохлада. — Ведь ты была в куртке и ноги закутаны в плед? Да, дорогая?

«Дорогая»… Пенни наморщила лоб, пытаясь понять, не ослышалась ли. Голова болела так сильно, казалось, сознание вот-вот покинет ее. Он сказал «дорогая» или «моя дорогая»? Да он вообще не мог сказать такое! С чего бы вдруг он стал к ней так обращаться? Макс смотрел на нее, ожидая ответа. Пенни почувствовала, что не сможет соврать. Но она должна, нельзя подвести Терезу.

— Я… я… — Ничего убедительного на ум не приходило, и Пенни решила потянуть время. — Что ты спросил, Макс? Я не расслышала.

— Не важно, Пенни. Если тебе трудно, не надо говорить. Надо что-то делать… — растерянно повторял он. — Не знаю, как это могло случиться. Я во всем виноват, но я готов был поклясться, что это не причинит тебе вреда. — Он осторожно убрал с ее лба волосы. Почувствовав, какие они влажные, Макс еще больше нахмурился. — Сейчас принесу лекарство.

В комнату вошла Тереза.

— Вот ваше питье, мисс. — Избегая смотреть Максу в глаза, она поставила стакан на столик. — Апельсиновый сок подойдет?

Пенни закусила губу.

— Да, Тереза, спасибо. — Она взглянула на Макса, и сердце дрогнуло. У него было странное выражение лица.

— Тогда я пойду.

Она была уже у двери, когда Макс ласково окликнул ее:

— Тереза…

Женщина обернулась.

— Вы выполнили все мои инструкции? Ничего не забыли?

Тереза вздрогнула:

— Нет, сэр, все было так, как надо. Мы, мисс Пенни и я, теплая одежда, куртка, плед, все, как сказали.

— Понимаю. — Он поджал губы, и черты худощавого лица стали еще выразительней. По выражению широко открытых глаз невозможно было понять, о чем он думает. — Покажите мне одежду, Тереза, и куртку.

В комнате повисла мертвая тишина. Тереза дрожала. Пенни тяжело сглотнула и попыталась сказать, что во всем виновата только она, но… словно комок подступил к горлу. Никогда еще ей не было так страшно.

— Одежду и куртку, сэр?

— Именно, Тереза.

— Одежда… — в отчаянии забормотала женщина, бросая на Пенни умоляющие взгляды. — Одежда и куртка… — Она открыла гардероб и стала судорожно рыться там.

— Закройте гардероб! — Голос Макса прозвучал резко, как удар хлыста.

Дрожащая Тереза повиновалась. Абсолютно беззащитная, она замерла перед шкафом, нервно теребя передник.

— Макс… — начала Пенни.

Но тот перебил ее:

— Тереза, сегодня за все время, как работаете у меня, вы мне впервые солгали. Вы забыли передать мисс Пенни мои наставления. Из-за вас она опять заболела. Я должен рассердиться на вас за это. Но я бы простил вам оплошность. Чего я не могу простить — так это лжи. Идите в гостиную и ждите меня там. — Вместо строгости в голосе вновь появилась нежность, но теперь она пугала своей убийственной формальностью.

— Мистер Редферн… — Две огромных слезы покатились по щекам Терезы. Она опять с мольбой взглянула на Пенни, которая тщетно пыталась вставить слово. — Мисс, может, вы скажете мистеру Редферну, что надевали теплую одежду…

— Успокойтесь, Тереза. Вы ни в чем не виноваты. — Голос девушки заметно дрожал от страха, но все-таки она обнадеживающе улыбнулась Терезе. — Я все объясню мистеру Редферну.

— Спасибо, мисс.

Она вышла, и в комнате вновь воцарилась напряженная тишина. По сосредоточенному лицу Макса Пенни поняла, что он так ничего и не понял. Вскоре мужчина заговорил увещевательным тоном:

— Если собираешься защищать Терезу, то можешь не тратить напрасно время. Передай она тебе все, что я сказал, этого бы не случилось.

Пенни помолчала, наконец произнесла слабым голосом:

— Я не защищаю Терезу. Она все сделала, как ты сказал.

— Как это? — На миг он, казалось, потерял дар речи. Затем резко убрал руку с ее лба. С замиранием сердца Пенни наблюдала, как кровь приливает к щекам, делая загорелое лицо еще темнее. — Значит, ты снова ослушалась меня? Тереза сказала тебе, что ни в коем случае нельзя выходить раздетой?

Пенни кивнула. От страха и чувства вины девушка бессознательно все больше сползала под одеяло. Макс был так разъярен, что, казалось, вот-вот ударит ее.

— Она сказала, что я должна надеть теплую одежду и куртку, но на улице было такое пекло…