Чья-то грубая, потная рука схватила ее за волосы и откинула в сторону. Глаша стукнулась головой о стену, на время потеряв ориентацию и свет в глазах. Но, придя в себя, снова кинулась в бой с упорством маньяка. Однако ее отбрасывали снова и снова. И вот сквозь растрепавшиеся волосы Глаша увидела красное лицо Матвея и его же шею со вздувшимися венами. Лицо Матвея лежало на барной стойке, а шею сжимали чьи-то огромные волосатые руки с золотой печаткой.

Зрелище было не для слабонервных, так как на барную стойку вместо горячительных напитков текли слюни и кровь.

Вдруг истерический женский голос перекрыл все остальные звуки:

– Что вы делаете? Прекратите! Помогите! Милиция! Убивают! Да нельзя же так! Вам тут не Арканзас… или как там его… не Техас!

Какой-то здоровенный детина грубо встряхнул Глашу:

– А ну заткнись, дура! Убью!

– А это не я кричу… – даже обиделась она.

«Сейчас нас обоих убьют… Ладно, не так страшно в компании-то…» – мелькнуло в ее голове. И тут же Глаша услышала громкий, оглушающий и леденящий душу хлопок. Как-то резкий, страшный и впечатляюще торжественный… До сих пор Глафира таких звуков не слышала, но почему-то сразу поняла: раздался выстрел из огнестрельного оружия.

Воцарилась тишина, все обернулись на привлекший всеобщее внимание звук. В дверях кафе на коленях стояла Антонина. Выглядела старушка ужасно: бледное лицо с размазанной косметикой, искаженное болью и гневом, следы крови на одежде, на голове криво сидящая широкая шляпа с уныло повисшими помятыми цветами. В одной руке пожилая женщина сжимала расстегнутую сумку, похожую на открытый рот, а в другой – пистолет, направленный в сторону молодых людей.

Зрелище завораживало. Вообще, можно было предположить, что на пороге появилась воинствующая карлица. И было сразу понятно, что шутить она не будет. И не из-за того, что такая «крутая», а скорее всего, потому, что просто ненормальная. Один выстрел Антонина уже произвела, а глаза продолжали щуриться, будто прицеливаясь, словно она не могла уже остановиться, раз «завелась».

– Это был предупредительный, – мрачно произнесла странная женщина и снова выстрелила, чтобы не заставлять себя долго ждать.

Глафира вздрогнула, словно ее второй раз ударило током. В зале раздались женские крики, а бутылка с остатками спиртного, стоявшая на барной стойке в непосредственной близости от людей, разлетелась вдребезги.

– А это был выстрел показательный, – сказала старушка. И добавила, вновь привлекая внимание на себя: – Я вблизи плохо вижу от старости, а вдали очень даже хорошо. Все вы у меня как на ладони, я не промахнусь, подстрелю кого-нибудь из вас третьим выстрелом, будьте уверены.

– Да вы успокойтесь, – произнес кто-то из задних рядов.

– Это довольно трудно сделать со сломанной ногой, когда никто не идет на помощь, а, наоборот, развязывает тут драку с моими друзьями, – вздохнула Тоша. Затем нашла глазами Глафиру. – Ты как?

– Ничего… вроде…

– Всем стоять и не двигаться! Глаша, ко мне. Уходим. Стреляю без предупреждения! – бросила в зал Антонина, будто всю жизнь командовала взводом.

Глаша отделилась от стены и подошла к тяжело дышащему Матвею. Его лицо заливала кровь из рассеченной брови и губы. Выглядел он совсем плохо.

– Матвей… о ужас…

– Я в порядке, уходим отсюда, – как-то не очень активно зашевелился мужчина.

– Он с нами! – крикнула Антонине Глафира, чтобы разгоряченная бабка не положила «своих».

Матвей нашел в себе силы – поднял боевую старушку на руки и вынес ее из кафе. Они отошли к жилому дому, мужчина усадил Антонину на скамейку. Та с благодарностью посмотрела на него.

– Спасибо… Крепкий парень – лицо рассечено, но сил не убавилось… Меня Антонина зовут, для друзей Тоша.

– Матвей, – представился Глашин сосед, вытирая лицо краем футболки, мгновенно окрасившейся в цвет крови.

– Ну, вы даете! – наконец-то перевела дух Глафира. – Тоша, отдайте Матвею пистолет, а то, не дай бог, снова выстрелит…

Старушка с интересом посмотрела на нее.

– Неужели ты думаешь, что я хожу с оружием и стреляю, не умея с ним обращаться? Да я в глаз вороне попаду с пятидесяти метров! Почему люди так неправильно судят о других людях? Неужели все дело только во внешности?

– А разрешение у вас есть? – усмехнулся Матвей, к тому времени уже вызвавший «скорую помощь» – хорошо, что телефон не пострадал в передряге.

– А вот и есть! Пистолет у меня наградной! – ответила Антонина, явно с долей бахвальства в голосе, что всегда присуще пожилым людям.

– Спасибо вам. Жизнь нам спасли, ваше вмешательство было неоценимым… – сказал Матвей, уважительно посмотрев на пожилую женщину.

– Не за что, – поправила та свою шляпку.

– Не ожидала, что у вас есть оружие, – заметила Глаша, тоже присаживаясь на лавочку. От пережитого у нее тряслись ноги. Да и руки тоже.

– Эх вы, молодежь, о безопасности не думаете… А я вот без оружия из дома не выхожу. Кругом одни бандиты! Как же без самообороны? – Антонина залихватски собралась закинуть одну ногу на другую, позабыв о переломе, и скорчилась от боли.

– Осторожней! А то мы так и костей ваших потом не соберем! – воскликнула Глаша. – А они, ну эти… из бара, нас здесь не найдут?

– Ты бы видела их лица! – засмеялся Матвей, сплевывая кровяной сгусток. – Вряд ли кто-нибудь рискнет нас искать, зная, что у нас пистолет.

– А если в милицию сообщат? – не унималась Глафира.

– Не сообщат, – успокоил ее Матвей. – Сами же виноваты. Да и кто поверит, что женщина старше среднего возраста, к тому же со сломанной ногой, смогла выиграть в драке?

– Самооборона! – рявкнула Антонина. – Вы на себя посмотрите, на кого похожи… Я, как крики услышала, сразу же поняла, что должна как-то проникнуть внутрь… Кстати, спасибо не за «старую» и «пожилую», а «старше среднего возраста».

– А я так вижу! – улыбнулся Матвей.

– Что медикам-то скажем? – Мысли Глаши работали очень четко, хоть голова ее и пострадала в недавней «мясорубке».

– Я найду аргументы, – ответил Матвей, зачем-то похлопав себя по карману. Вдруг спросил: – А чего вы вообще пришли в кафе?

– Здрасьте! Сам же приглашал меня поужинать в ресторан! – возмутилась Глафира.

– Да, ситуация… – вздохнул Матвей. – Не знал, что ты передумаешь и придешь сюда, да еще с такой боевой подружкой.

– А я и не передумывала. Я о тебе меньше всего думала. Просто жутко захотелось есть, вот и пошла. А с Антониной по дороге познакомились. И что? Очень неудачный ужин…

– Да тут почти каждый ужин такой. – Матвей поднял руки, словно сдаваясь, и улыбнулся. – Голод гонит отдыхающих в поселок, и случается разное.

Его поведение начало бесить Глашу, сама она не находила ни единого повода для улыбок. Так и высказала ему в лицо: