И вот 26-летнему старшему лейтенанту со скромными артиллерийскими эмблемками на погонах, на груди у которого нет даже юбилейной медальки, предлагают стать третьим (не меньше!) в шеренге Героев планеты! Поневоле впадешь в шоковое состояние! И если честно, то я как-то и не бредил космическими полетами. Меня вполне устраивали мои ракеты, командировки на полигон, мои коллеги — разработчики и испытатели, моя семья, мои друзья и подруги. И я трезво оценивал реальную действительность: ракетчик должен пускает ракеты, а стихия летчика — заоблачные выси, а теперь вот и космос.

Я уж и не помню, гаркнул ли во всю молодую глотку «Да!!!» или прошептал пропавшим от волнения голосом «Согласен». Получив нужный ответ, с чувством выполненного долга начальник покинул нашу комнату.

Мне думается, что для летчиков, и не просто летчиков, а летчиков истребительной авиации, вопрос: хотите ли вы стать космонавтом? — звучал бы более естественно и логически обоснованно. Современная авиация постоянно находилась и находится в своем развитии, совершенствовании. Растут скорости, увеличивается радиус действия, потолок высоты измеряется уже несколькими десятками километров, более сложным становится бортовое оборудование. Но на борту любого самолета, каким бы он современным ни был, всегда находится пилот, человек, который должен управлять машиной. Совершенствуется техника — совершенствуется и человек, управляющий этой техникой. И любой летчик всегда ждет вопроса: не хотите ли вы перейти на более совершенную машину? Или: не хотите ли вы стать летчиком-испытателем?

А вот Юрий Гагарин, например, свое приобщение к космосу взял в свои руки. Он не стал ждать приглашения в кабинет командования с разговорами на «туманные» темы о перспективах авиации и возможностях его участия в освоении новой техники. Вдохновленный победами отечественной космонавтики (к этому времени очередная космическая ракета обогнула Луну, сфотографировала ее невидимую часть и снимки передала на Землю), старший лейтенант Гагарин принимает решение: «…если совсем недавно полагал, что еще есть время на размышления, то теперь понял — медлить больше нельзя. На следующий день, как того требует военный устав, я подал рапорт по команде с просьбой зачислить меня в группу кандидатов в космонавты. Мне казалось, что наступило время для формирования такой группы».

Герман Титов вспоминает, как для него завуалированно впервые прозвучал вопрос: хотите ли стать космонавтом? В штабе части незнакомый врач спросил Германа, хотелось бы ему летать на новой технике? «Конечно, — не задумываясь ответил будущий Космонавт-2. — Я летчик, а какой же летчик, да еще молодой, не хочет летать на более скоростном, более высотном, более современном самолете?!» Естественный вопрос и не менее естественный ответ! Интересно, как бы я ответил своему начальнику на его вопрос типа: хотелось бы вам полететь на той ракете, в испытаниях которой вы сейчас принимаете участие? Вопрос, конечно, интересный! А ведь если разобраться, то любой космический аппарат, в том числе и пилотируемый, выводится на орбиту с помощью ракеты-носителя. Так что в этом случае мой начальник был бы недалек от истины. В общем, вопрос мне был задан конкретный, и я ответил на него положительно.

Домой летел как на крыльях! На небольшом семейном собрании (а этот день совпал с днем рождения сестры — ей исполнилось 17 лет) я скромно доложил о моих ближайших перспективах. Второе за день шоковое состояние, но уже среди моих близких. А затем тихая радость мамы («Я знала, что мой сын…»), сдержанная гордость за меня папы, бурный восторг сестры и подчеркнуто почтительное отношение ко мне немногочисленных гостей — свидетелей этого исторического события в нашей семье.

Весь следующий выходной день я был сам не свой. Бурная, неуемная фантазия уже подняла меня в космос и спустила на землю героем. Мне казалось, что на улице все на меня оборачиваются и шепчут: «Вон идет космонавт!» Родители и сестра смотрят на меня с почтением и обращаются ко мне чуть ли не на «вы». Да я и сам сильно зауважал себя и к концу дня был уже полностью уверен, что кому, как не мне, лететь в космос, и Родина знала, кому поручить эту миссию. В понедельник страсти немного поутихли, поздравления от сослуживцев почему-то не последовали, начальство, как-то забыв, что перед ними будущий герой — покоритель космоса, продолжает обременять меня своими поручениями и ругать за невыполненные задания. Я немножко сник и обескуражен. А может, и действительно мой субботний разговор — плод моего воображения или неудачная летняя первоапрельская шутка. Наступили обычные будни.

В конце недели из кадровых органов пришло указание: направить старшего лейтенанта Э. И. Буйновского в Центральную поликлинику ВВС для прохождения «амбулаторного исследования» на предмет зачисления кандидатом в отряд космонавтов.

Вот так, в рабочей текучке, без, так сказать, предварительной теоретической и психологической подготовки и душевных терзаний, через сугубо житейский вопрос типа: «Есть два билета в театр. Вы не хотите пойти?» — в моей последующей жизни был заложен очень крутой вираж.

Поликлиника Военно-воздушных сил располагалась в большом, несколько мрачноватом здании на Большой Пироговке. Именно сюда я пришел с направлением для выяснения одного лишь обстоятельства: здоров ли я в принципе, можно ли со мной иметь дело дальше и готов ли я для более серьезных испытаний. К моему удивлению и неудовольствию я оказался не одинок! В это медучреждение были направлены все, кого выделило Министерство обороны и, в частности, Ракетные войска, для пополнения списка героев космоса. И самое интересное, что среди этих абитуриентов были знакомые мне личности, с которыми я каждодневно по службе общался, но которые ни разу не обмолвились, что они собираются посетить поликлинику ВВС! Кстати, я тоже молчал. Это уже не забывчивость и легкомыслие, а зарождающееся соперничество.

Жаждущих было столько, что здесь работали по схеме «Открой, закрой, повернись, нагнись — годен! (не годен!). Следующий!» Для отдельных «кандидатов в герои» этот процесс был настолько скоропалителен, что он, бедняга, так и не понял, почему же он через час-другой после начала хождения по кабинетам оказался вдруг на улице и почему его не взяли в космонавты. Кстати, даже такое мимолетное приобщение к этой романтической, но сложной профессии давало право такому абитуриенту спустя многие годы небрежно обронить в кругу своих родных и знакомых: «Был я в отряде космонавтов, да так уж сложились обстоятельства — ушел». Что ж, в те далекие годы, когда эта профессия была уделом лишь единиц, каждому хотелось приобщиться к ней, и для тех, кто сделал пусть и маленький шаг в этом направлении, это на всю жизнь!

На этом этапе мне, я считаю, повезло. Оснований для волнения особых вроде бы и не было. Молодой парень, холостяк, гимнаст, с определенной долей самоуверенности (если не сказать больше) не сам пришел, меня попросили. Так что в кабинетах у врачей я долго не задерживался. Хотя была пара моментов, когда думал: ну все, конец! Вдруг выяснилось, что один мой глаз видит хуже другого, но, слава богу, оказалось в пределах нормы. Хуже было у хирурга, когда он долго изучал мое лицо и потом спросил: «А вы боксом не занимались?» Откуда вопрос — мне было ясно. Выдал меня мой «римский» нос, сломанный пару лет назад в футбольных баталиях. «Нет», — честно сказал я и мысленно стал собирать свои вещички. Врач долго думал, и, видимо, оценив выражение моего лица, молвил: «Ну давай, действуй дальше». Вот уж действительно судьба-злодейка! Скажи врач «нет», и дальше мне не о чем было бы писать. Хороший попался дядька! Все остальное для меня было проще простого. Даже снаряд, который для многих моих коллег оказался роковым, я прошел играючи. А это всего лишь вращающийся стул, на котором проверялись возможности вестибулярного аппарата. Недаром же я долгие годы занимался гимнастикой! Вот где мой упорный труд и потоки пота дали свои положительные результаты.