Вот я и помню, как все два года подвергался «подколкам» и ухмылкам знакомых парней: «Ты, дескать, всех девок и баб в РТС уже разглядел «вдоль и поперек»! Расскажи, кто там, что и как! У кого там чё?! Не боишься, что пересмотришь, принюхаешься — и девки тебе будут потом не нужны?!».

И так далее, и тому подобное. В общем, я был не в восторге и это — мягко сказано!

Как-то бытует в нашем сознании, сформированном книгами, фильмами и прочим, мнение, что вот, дескать, раньше-то — да-а-а! все были «облико морале»! До свадьбы — ни-ни! И мальчишки, и девчонки до совершеннолетия были абсолютно несведущи в вопросах, так сказать, пола. Ага-ага!

Причем и отряд поклонников социализма волей или неволей облагораживает отношения людей в Союзе! Все люди — друзья, товарищи, братья! А между мужчиной и женщиной при социализме была возможна только большая и чистая любовь! А дети — видать от флюидов этого светлого чувства рождаются — не иначе!

А уж у «булкохрустов» — у тех вообще — до клятых большевиков была одна пастораль и «благорастворение в воздусях»! И даже у пгм-щиков есть такое — все было чисто-чистейше на Святой Руси!

И даже демократы-либералы озаботились половым воспитанием подрастающего поколения — дескать, ну никто! никто до нас же этим не занимался! Все были темные, убогие — отсюда всякое зло и нетолерантность!

Чума на оба ваших дома! Хотя домов получается — больше, чем два… Значит — чума на все дома!

В то время, когда подавляющее большинство населения ютится в маленьких домах, комнатках, квартирках, где семьи включают в себя несколько поколений (бывает же!), а площадь и количество комнат не позволяет спать детям и взрослым — в разных помещениях, не знать, что отношения между мужчинами и женщинами не ограничиваются повседневными бытовыми делами, может только слепой и глухой! Дикси! Ага…

Это я про «сейчас» говорю — начало семидесятых годов двадцатого века в СССР. А до революции — вообще тихий ужас и мрак, — в плане жилищно-бытовых удобств для девяноста процентов населения! Или Вы из бла-а-ародных? У Ваших предков было несколько особняков на территории Империи и даже вилла в Монте-Карло? Или в других Баден-Баденах?

Да и в других странах, в большинстве своем — примерно тоже самое. Если вы, конечно, не из «сливок общества».

И годам к пяти-шести ребенок, не зависимо от пола, уже знает, что между мамой и папой, или же — братом и невесткой (подставьте свои варианты!) — ночью что-то происходит! Все эти непонятные звуки, скрипы, вздохи-ахи! Это почему-то жутко стесняет ребенка, бросает в дрожь от неловкости и стыда за своих близких! Это даже с лучшим другом/подругой нельзя обсуждать — ибо стыдно! За родных стыдно — ну как же так, они же такие хорошие, и вдруг непонятно чем «этим» занимаются?! В этом же ничего хорошего нет, а только стыд вселенский!

Потом, попозже, найдутся доброхоты, из числа «постарше», которые разъяснят телепню/дурочке малолетним, что есть что! Но до поры, до времени, даже побасёнки «про это» — неприлично рассказывать! А уж делиться с кем-то о своих родителях — вообще никем и никак не обсуждаемое, но тем ни менее — очень жесткое ТАБУ! Вот про брата и его жену — тут возможны варианты. Некоторые, глупо хихикая и краснея, допускают такое. Но — это не от большого ума! И тоже порицается пацанячьим обществом!

Если про чужих людей — да! Это интересно, познавательно! Но все равно как-то бросает в дрожь и стыд, ошпаривая краснотой лица! Только не понятно еще — почему же так стыдно, но до одури интересно! Ну, к годам двенадцати-тринадцати краснота чуть редеет, лица не так краснеют, а вот интерес — остается, даже возрастает, вызывая смутные томления по ночам, и удивление, и смущение от мокрых трусов — по утрам!

Перефразируя поэта — «вот так взрослели мальчики!».

Хотя и к этому возрасту еще вызывает непонятную дрожь и покраснение лица мальчишки, случайный взгляд на девичью/женскую грудь или (боже упаси!) — попу! И глаза сразу нужно отвести, чтобы не увидели этот твой бесстыжий взгляд! А лучше — вообще убежать, чтобы не увидели резко оттопырившиеся штаны!

Чуть старше уже понятна эта дрожь, стыда она не вызывает! Появляется смелость и даже желание — увидеть грудь или даже попу, и уже не случайно! А лучше — разглядеть это внимательно и запомнить! И мокрота в трусах поутру стыда не вызывает, а лишь досаду — блин, опять! Ну и судорожные, метущиеся размышления — как же это приблизить, этот момент! Вот бы попробовать! А с кем? А как? Да нет, блин, не получится же! Вот гадство-то!

Уже учась в Крыму, это в четвертом-пятом классе-то! от одноклассников услышал, что, как, и зачем! И был обсмеян за незнание азов и свою девственность! Вот они-то, одноклассники, уже и с той, и с той, и с той! Это была, конечно же, бравада, хвастовство и вранье!

Но было почему-то стыдно и за себя, и за тех девочек — которые хорошие, симпатичные и милые! И раздумья — неужели правда? Да быть такого не может! Ведь та же Маринка — это ведь ангел! Ей же только портфель носить, до дома провожать, вздыхать украдкой — а не это вот все! Как она могла!!!

Да, помню, было нелегко тогда!!!

Хотя — когда тогда? Это вот сейчас, здесь и со мной! И на огороде будут опять молодые женщины в купальниках и трусиках, а мне, старому кобелю в мальчишечьем теле, смотреть на них и потеть-краснеть-сопеть?!

Ведь если раньше я, будучи пацаном, вообще не обращал внимания на взрослых женщин… ну как — почти не обращал! Меня больше интересовали девчонки чуть старше меня — не ровесницы-пигалицы, а этак года на два-три-четыре…

То теперь-то как раз больше женщины интересуют — ведь в голове-то у меня — шестидесятилетний мужик, для которого двадцатипятилетние-тридцатилетние — это девочки; а тридцатипятилетние-сорокалетние — женщины «в соку». И как быть? Тут же — вообще не вариант!

И придется все это терпеть и делать вид, что я вообще-вообще ничего не понимаю, что я совсем мальчишка, что «что его стесняться-то?».

Вот когда (только КОГДА!!! и никак иначе!) «сыграют» билеты и обретение дома нашей семьей выйдет на финишную прямую, тогда можно будет свалить с этого огорода — причина уже будет! Стройка!

Месяц, как минимум!