Сами тулонские торжества, знаменуя спасительный для Франции союз с Россией, прошли в непревзойденной атмосфере нескончаемых и самых горячих чествований русских моряков. Газеты переполнялись восторженными репортажами о русских моряках и русско-французской дружбе, радость и оживление царили везде, где появлялись моряки с эскадры. Все слои французского общества с присущей нации экспрессией словно бы соревновались в выражении самых теплых восторженных дружеских чувств к экипажам кораблей. Дождь наград, как в Сиаме и Японии, пролился на офицеров. Ф.К. Авелан к командорскому кресту ордена почетного легиона, полученному в 1891 г., прибавил теперь большой офицерский крест. Г.П. Чухнин, как и остальные командиры, получил офицерский крест Ордена. Изящно выполненным значком с изображением незабудки (его автору приходилось видеть в заметном, а ныне давно распавшемся собрании профессора В.В. Ашика (1905–1985), женщины Франции выражали обуревавшие их чувства сердечности, любви и привязанности к русским.

“Празднества следовали беспрерывно. Начальник эскадры с командирами и многими офицерами посетил Париж, где также были устроены блестящие праздники в честь наших моряков”, — говорилось в отчете по Морскому ведомству за 1890–1893 года (С.Пб, 1895, с. 35).

По окончании ставших едва ли не изнурительными торжеств эскадра перешла в порт Аяччо на о. Корсика, откуда 22 октября направилась к традиционному месту дислокации русских эскадр в Средиземном море — греческий порт Пирей. Оттуда, чтобы “показать флаг”, или, как говорят сегодня, обозначения военно-морского присутствия своей страны в бассейне Средиземноморья, корабли уходили для посещения его портов. Здесь в исторической Саламинской бухте или на рейде острова Порос (не путать с о. Парос в Эгейском море) занимались повседневной боевой подготовкой и корабельными учениями.

Остров Порос тогда был почти что собственностью России. На нем еще сохранились остатки строений, возведенных в 1828–1829 гг., когда остров служил базой прославившейся в 1827 г. в Наваринском сражении эскадры графа Л.П. Гейдена (1772–1850), в составе которой корабль “Азов” заслужил свои георгиевские отличия. Теперь с этими святыми для русского флота реликвиями смогли вплотную соприкоснуться моряки нового “Азова”. Зримо прочувствовали они память о героях Наваринского сражения — М.П. Лазареве (1788–1851), П.С. Нахимове (1802–1855), В.А. Корнилове (1806–1854), В.И. Истомине (1809–1855). История не знает такого собрания имен героев, кто свое боевое крещение получил на одном корабле. И, наверное, никто на “Памяти Азова” — носителе их славы, не мог остаться равнодушным к тем урокам героики и патриотизма, которые давали общение с историческими местами корабля “Азов”.

Свой вклад в восстановление этих мест внесли на о. Порос и моряки “Памяти Азова”. Здесь в небольшой изолированной горами долине на юго-западном берегу неглубокого залива их предками были вырыты колодцы, сооружены кузницы, каменные набережные и здания для складов корабельного снабжения и дельных вещей, и хлебопекарен, снабжавших эскадру хлебом и сухарями. Заброшенные к концу XIX в., эти сооружения в 1892 г. были обследованы экипажем канонерской лодки “Донец”, а с приходом эскадры Ф.К. Авелана во главе с “Императором Николаем I” началось и их восстановление. Права собственности восстанавливали явочным порядком.

От территорий, когда-то законно купленных во времена графа Гейдена, последующие правители России неблагоразумно отказались, не желая в 1870 г. нести расходы по поддержанию в порядке начавших ветшать и понемногу разграблявшихся местными пастухами строений. Продав в 1867 г. русскую Америку, правители с легкостью решили расстаться и с землями на о. Порос. Теперь же морякам пришлось рассчитывать лишь на благосклонность греческих властей и прежде всего, конечно, на игравшую роль ангела-хранителя русского флота в Греции королевы эллинов Ольги Константиновны (1851–1928). Дочь генерал-адмирала Константина Николаевича (1827–1892), сохранившая особую привязанность к своей родине — России, она, став в 1867 г. женой греческого короля Георга I, с завидным энтузиазмом и постоянством опекала экипажи появлявшихся в Греции русских кораблей.

Ни один из их приходов, не обходился без визитов королевы, королевской четы, королевских министров или королевы с наследником престола. Она участвовала в корабельных праздниках, встречах нового года, устраивала для офицеров приемы при дворе, делала подарки командирам и кают-компаниям кораблей. Особой теплотой отмечалась, конечно, и встреча корабля со служившим на нем принцем Георгом.

В дышавшей славой русского флота местности, среди живописных красот, в курортном климате Средиземноморья “Память Азова” провел весь счастливый для него 1894 год. Интенсивные учения у Пороса в январе сменялись походом 26 января на Мальту, память о которой запечатлела картина входившего на ее рейд после Наваринского боя корабля “Азов”. 26 февраля новый “Азов”, посетил знаменитый Саламинский рейд, на котором в 480 г. до н. э. произошло вошедшее во все учебники истории и морской тактики грандиозное сражение между флотами греков и персов. 31 марта совершили переход из Александрии в Суду на о. Крит, где русский флот участвовал в международной миротворческой миссии, разделяя непримиримо враждебные между собой греческую и турецкую общины.

С 27 апреля находились в Пирее, с 17 мая — на учениях в Поросе, с 15 июня в Фалеро. 9 июля перешли в Салоники, 20 июля — в Фалеро. Впервые, наверное, с особой обстоятельностью изучивший значительную часть средиземноморского театра, изрядно наделенный заботой и вниманием королевы Ольги, благополучно переживший землетрясение в Салонинской бухте, “Память Азова” в исходе года подошел к рубежу, за которым его ожидали свершения новой, надвигавшейся на Россию эпохи. В октябре корабль погрузился в траур, была получена телеграмма о том, что совсем недалеко — на берегу Ливадии в Черном море — “тихо скончался” император Александр III. На престол вступал вчерашний наследник, 7 месяцев проплававший на “Памяти Азова”. Он мог обещать России благотворные перемены от реакции к либеральным переменам. Пока же приходилось с тревогой следить за обострением обстановки на Дальнем Востоке, где Япония развязала войну против Китая. Это обострение и стало причиной “особого поручения, которое получил “Память Азова”. I

22 ноября 1894 г., уступив свое место в эскадре прибывшему 9 ноября крейсеру “Владимир Мономах” (командир капитан 1 ранга З.П. Рожественский (1848–1909), “Память Азова” покидал Пирей. С ним шли через океан на Дальний Восток его конвоиры — новопостроенные, пришедшие с Балтики минные крейсера “Всадник” и “Гайдамак”. Срочность поручения была такова, что кораблю не дали отметить в Пирее его судовой праздник — день святого Георгия, приходившийся на 26 ноября, праздник отметили в пути. В Суэцком канале, чтобы приблизиться к требующейся правилами канала допустимой осадке 25 фт 4 дм, пришлось заняться основательной разгрузкой корабля. Но особые изнурительные хлопоты, разительно отличавшие плавание от прогулочного путешествия с наследником, доставили кораблю заботы об обеспечении безопасности плавания “Всадника” и “Гайдамака”.

Громко именовавшиеся минными крейсерами, они были небольшими 400-тонными кораблями, заостренные обводы которых чрезвычайно затрудняли плавание при всяком, даже незначительном волнении. В океане же, имея весьма ограниченные запасы угля, корабли без конвоира идти не могли. Для сбережения их машин “Память Азова” должен был поочередно их вести на буксире. И Г.П. Чухнин с блеском отработал в походе искусство сложнейшего вида морской практики — буксировку. Он же наладил надежное снабжение кораблей на буксире провизией и углем по лееру. Об этих полных тревоги днях похода с двумя небольшими суденышками Г.П. Чухнин записывал: “Нельзя было смотреть без сожаления на маленькие крейсера, которым иногда приходилось очень плохо. Норд-остовый муссон в Индийском океане порой разводил такую волну, что раскачивало и “Азов”, а крейсера выматывались до чрезвычайности. Другой раз покроет волной до половины, и думаешь: цел ли? С полубака льются целые каскады брызг, покрывают и мостик, и трубу.