в семейные дела своих пациентов. Но я видел глаза вашей жены, когда вы находились без сознания, я вас уверяю: мне редко доводилось  наблюдать подобную боль. Подумайте о ней, прошу вас. 

Эти слова продолжали звучать в голове Ромы, когда Паладин вез его домой. Егор Владимирович попал точно в цель. Он не привык думать о Полине. Именно думать. Он ее любил, желал и жизни без нее не мог представить, но не думал о ней, не привык нести за семью ответственность. Вот и сегодня, более недостойного поведения сложно представить. Мало того, что уклонился от разговора, так потом еще и сбежал, оставив жену одну на произвол Одинцовой.

Конечно, молодой человек не мог полагать, что Димы при этом ужасном разговоре не будет. А вот от Милы, которой отсутствие Луганского развязало руки, следовало ожидать любой подлости. И все же почему она поступила столь жестоко и странно? Ведь их отношения изначально носили лишь временный характер и Одинцова сама  взяла с него слово - о них молчать. Так какая муха  ее укусила  сейчас?

Серж бросил на Рябинина быстрый внимательный взгляд:

- Злишься из-за поступка Милы? - бесстрастно поинтересовался партнер.

- Я не злюсь. Просто не знаю: как теперь быть, - устало качнул головой Роман.

- Извини, я не могу повлиять на решение их ведомства, - с сожалением констатировал Серж, - прислав ее, нам оказали медвежью услугу.

- Этот выбор сродни катастрофе, причем, как мне кажется, кем-то спланированной. Дима сказал, что она просто в бешенстве, так жаждет нас уничтожить, - Рябинин задумчиво смотрел на струящуюся впереди ленту дороги.

-  Скорее всего все дело в акте, - помолчав, констатитровал Савицкий, - ее заключение могут признать ошибочным, она боится потерять место. Ты же знаешь ее трепетное отношение к работе.

- Да будь оно проклято, это ее трепетное отношение! Именно из-за него мне пришлось, - Рома замолчал, оборвав себя на полуслове, – нет слов, чтобы объяснить мой поступок Полине. Если я скажу: какие у меня были настоящие мотивы, все станет еще хуже. Пусть уж лучше так.

- Уверен? – в голосе Савицкого скользнуло сомнение, - узнав правду, Полина не станет ревновать.

- Правильно, - с горечью согласился Рома, - она просто будет меня презирать.

- Ты не прав, - лаконично возразил Серж,- в той ситуации у тебя не было особого выбора.

- Зато он у меня точно был, когда я, как последний идиот, ввязался в дела с Феликсом, - мрачно откликнулся Рябинин.

- Кстати о Феликсе, – задумчиво начал Паладин, – сегодня у меня была встреча с информатором и, судя по всему, его можно исключить из списка подозреваемых.

- Тогда кто у нас остается? – Рябинин старался, чтобы голос звучал спокойно, но последние события выбили его из равновесия.

Нападения на набережной он не ожидал и не был к нему готов, хотя как вообще можно подготовиться к таким вещам.

- Полдюжины твоих бывших дружков, если конечно среди этих любителей выпивки и карт найдется такой усердный, а главное неглупый игрок, - не слишком уверенно предположил Сергей.

- Игрок? – удивленно повторил Рома, ощутив как по спине пробежал неприятный холодок.

- Да, он играет с тобой, а может быть и со всеми нами. Меня это раздражает, – Серж плотнее сжал руль, – я не могу его вычислить, не могу предугадать следующий ход. В твоем окружении такого человека нет, но он должен быть, должен быть достаточно близко или же рядом его подельник.

- Твое устройство не подвело, – неожиданно тихо проговорил Роман, – спасибо, Паладин.

- Мы в расчете за прыжок, – невозмутимо отозвался молодой человек, – неужели доехали, наконец-то.

Серж остановил машину, выключил фары и толкнул дверцу. Рябинин медленно покинул автомобиль. Гравий тихо шуршал под его ногами, и путь до кованных затейливых ворот казался бесконечным.

Они открылись, прежде чем он успел дойти, в полосе света, падающего из сада, показался хрупкий знакомый силуэт. Что-то невесомое соскользнуло с ее плеч и осталось лежать на дорожке, но Полина не заметила ничего, кроме человека идущего ей навстречу. И преодолев всего несколько шагов, растворилась в его объятиях.

В тот миг она испытала то, что не удалось почувствовать в больнице. Мужчина, обнимавший ее, стал ее частью, он был ее болью, ее надеждой, ее судьбой. То, что сейчас рождалось внутри, не умещалось в границы слова «любовь», по крайней мере так, как она понимала его раньше. Для того чтобы жить, дышать, чувствовать себя счастливой - ей теперь был необходим он.

 

 

 

Маша вышла из ванной, в коротком шелковом пеньюаре, и с тревогой посмотрела на Сержа, сидящего на диване, задумчиво держа в руках бокал с коньяком.

- Вода готова, – тихо сказала девушка, но Савицкий никак не отреагировал и, похоже, даже не расслышал.

- Серж, – девушка неслышно прошла босиком по ковру, осторожно присев рядом с любимым, – ты думаешь, этот человек ... сумасшедший? – вдруг спросила она.

- Нет, я так не думаю, - без паузы откликнулся Паладин, - он просто навязывает нам  свою игру и свои правила. Вот и все.

- То, что он сегодня сделал, - девушка тщетно искала подходящие слова, - Рома прав, Полине лучше не знать подробностей. Безумец вероятно одержим ненавистью.

- Совершенно не обязательно, - пожал плечами Сергей, - хотя, отчасти, я с тобой согласен. Игра может носить личные мотивы.

- Это не игра, - вздрогнув, возразила молодая женщина, - рано или поздно ему повезет. Рано или поздно он добьется желаемого результата!

- Он не хочет убивать, Маша, - ничего не выражающим тоном выговорил Серж, - знаю, звучит странно, но в его раскладе все должно как бы решится само собой. Своеобразная иллюзия непричастности.

В эту минуту на память Маше пришли слова, произнесенные когда-то в ее кабинете сухим вымороженным голосом: "Нельзя загонять человека в угол, рискуя мотивировать его на непопулярные методы общения. А вы с Полиной не оставляете мне иного выбора. Подумай об этом на досуге". Озноб пробежал по телу неприятной волной.

- Что с тобой, родная? - Серж положил руку девушке на плечо, притягивая