голову, -  Ромы  не было в этом автомобиле, а это значит, что у нас есть надежда.

-Это я во всем виновата, – вдруг как-то зловеще объявила Полина.

-О чем ты говоришь? – машинально уточнила Ольшанская.

-Я знала, что он чувствовал себя плохо и тем не менее сел за руль, знала и не поехала следом, я лелеяла свою обиду, глупую никому ненужную обиду! – быстрый речитатив ее слов нарастал с каждой минутой.

-Перестань, не говори ерунды, - устало возразила Мария, - вместо того, чтобы обвинять себя во всех смертных грехах, нужно попытаться хоть что-нибудь предпринять!

-Дима подключил МЧС, но они не смогли его найти, ведь прошло уже столько часов. Сейчас почти ночь, - неожиданно замолчав, Полина дернула молнию висящей на плече сумочки,  - где мой телефон?

-Ты держишь его в руке, - мягко подсказала Мария.

В глубине души ей хотелось кричать от несправедливости очередного кошмара, ворвавшегося в их маленький мир и собственного бессилия. На Полину было больно смотреть, этот обреченный блуждающий взгляд. Как всего за несколько часов все могло измениться до такой степени? Сегодня вечером они собирались ужинать в доме Рябининых, и Маша планировала прийти на этот вечер с Сергеем.

Сергей, куда он то мог подеваться? Как уехал из офиса Ромы в четыре часа, так и исчез. Вот что буквально сводило молодую женщину с ума, Паладин исчезал внезапно и порою очень надолго, не предупреждая и не оправдываясь когда возвращался. Издержки профессии, будь она неладна! Нужно все-таки до него дозвониться, хотя, вполне возможно, телефон все еще оставался выключенным.

Полине, которую видимо  посетила схожая мысль, не сразу удалось извлечь из недр сумки визитку и набрать номер все сильнее дрожащими пальцами. Вопреки обреченному ожиданию, на другом конце ожил длинный гудок, а спустя пару секунд раздался знакомый голос.

-Сережа, – кроме хрипло произнесенного имени Поля не смогла вымолвить  ни единого слова, будто голос внезапно ей отказал.

Маша осторожно забрала трубку из похолодевших немеющих пальцев подруги.

-Серж, наконец-то мы до тебя дозвонились, – собравшись с духом, девушка разом выложила в равнодушный микрофон мобильника события, которые даже страшно было облечь в слова.

-Я понял, – глухо отозвался Паладин,- перезвоню через полчаса.

Мария уставилась на телефон, слушая гудки и не сразу сообразив нажать кнопку отбоя.

Мысль о странном обращении к Сергею молнией промелькнула в голове Полины и тут же исчезла. Сейчас она могла думать лишь об одном. Ей стало казаться, что если она все время будет держать в голове образ мужа, это поможет каким-то мистическим образом исправить жестокую истину.

 

» Глава 6

 

- Андрей, мне кажется, что-то случилось, ты видел лицо Полины, когда ей позвонили, она едва не лишилась чувств? - нервно теребя в руках полотенце, которым она последние полчаса протирала фужеры, спросила Надежда Аркадьевна.

- Дорогая, - Андрей Аркадьевич отбросил в сторону взятую было пачку сигарет, припоминая категоричекое недовольство супруги его привычкой - дымить в помещении, - не накручивай себя, Поля сказала, что возникли проблемы в холдинге. 

Надежда бросила рассеянный взгляд на изысканно сервированный в гостиной стол. Сегодня она старалась как никогда и снова впустую, будто загадочное проклятье довлело над этим прекрасным особняком. Ей никак не удавалось собрать здесь всех под своим крылом, слышать смех и ни к чему не обязывающую семейную болтовню.

Напоследок усталый взгляд скользнул по висящим у входа настенным часам, старинные ходики принадлежали работе известного флорентийского мастера.

 

- Скажи на милость, что могло произойти в холдине в это время? - чувствуя, что ее покидают остатки какого-бы то ни было самообладания поинтересовалась женщина, - на дворе  почти ночь! Да и трубку она не поднимает, я звонила несколько раз. Как я погляжу, никого не волнует мое беспокойство! Я места себе не нахожу с тех пор как случилась эта проклятая авария. И если раньше  моя дочь была простой несчастной  в своем неудавшемся браке, то теперь я боюсь за ее жизнь. В них стреляли, Андрей, стреляли, когда они были в  ресторане. Роман получил пулю. Пулю, а не счет за карточный долг!

 

- Надя, прошу тебя, ты преувеличиваешь... - Андрей предпринял слабую попытку успокоить супругу.

- Это ты виноват, что наша дочь вышла замуж за человека с сомнительной репутацией! – в сердцах выпалила Надежда, - зять занимается темными делами, а тебе и дела нет. Давно ли к нам в дом перестали являться эти странные личности, в окружении охранников, более смахивающих на бандитов, чем службу безопасности. Он погубит и себя, и жену с ребенком!

- Наша дочь его любит, - устало отозвался Андрей, - и потом, я не верю, что сын Толика мог ввязаться во что-то дурное. Он еще молод и неосмотрителен в выборе деловых партнеров.

- Я прекрасно знаю о чувствах Полины, - неожиданно кивнула супруга, - лишь они примиряют меня с этим странным союзом. И, разумеется, внук. Но Роман обязан остепениться и перестать творить, что ему в голову взбредет. Хотя бы ради матери, на Лизу до сего дня больно смотреть, хорошо хоть сейчас она гостит у сестры. 

- Тебе нужно принять что-нибудь успокоительное, - вздохнув, посоветовал супруг, - у тебя совсем расшатаны нервы.

- Сомневаюсь, что это способно помочь, - раздраженно заметила Надежда, но тем не менее устремилась в сторону кухни.

Сознание возвращалось медленно, и Роман долгое время не мог открыть глаз, ощущая пульсирующие в голове молоточки. А когда молодому человеку все же удалось разлепить веки, его поразила царящая вокруг темнота.  Почему то не удавалось не то что пошевелиться, но и поглубже вдохнуть  тяжелый пропитанный пылью воздух.  Последнего Рябинин не любил с детства, его следствием всегда оставались слезящиеся глаза и бесконечное першение в горле.

В очередной раз попытавшись приподняться, Рома лишь убедился, что не чувстует онемевшего до боли затекшего тела, ломящего так, словно в него  одновременно впились сотни острых иголочек. Каждая новая попытка лишь усиливала мучения, туже затягивая веревки на стянутых за спиной запястьях и лодыжках, попавших в жестокий капкан. Колени и плечи сводило судорогой от все той же пеньковой гадости, не позволяющей сомневаться, что самому ему не освободиться.