— Браво! Отлично сказано. Тогда делаем тендер. Ты хотела еще что-то обсудить?

Комплимент Роуланда согрел Элизу, а хитрый взгляд рассердил.

— Нет. С чего ты взял? — Она откинулась на спинку стула и сложила руки домиком, решив подыграть ему.

— Мне показалось, ты удивилась, когда я предложил поговорить о такелаже, и я подумал, что ты хотела обсудить что-то другое.

Дориан прошел через всю комнату к Элизе и, обогнув стол, остановился за ее стулом.

— Что именно?

— Вчерашний вечер, сегодняшний или, может, завтрашний. — Он говорил тихо, голос соблазнял и ласкал, почти как прикосновения.

— Я подумала, ты захочешь обсудить правила нашего сотрудничества, раз уж все изменилось в буквальном смысле в одночасье. — Элизе казалось, она ответила разумно и даже мудро.

Дориан рассмеялся:

— Ты подумала, что я захочу говорить о правилах? Может, все-таки этого хочешь ты? Мне не нужны правила, Элиза. Они убивают спонтанность. Я бы, например, не смог сделать вот так. — Он наклонился и легонько укусил ее за мочку уха, это было приятно, Элиза вздрогнула и застонала от удовольствия. — Или вот так. — Роуланд скользнул кончиком языка в ее ухо и стал приятно щекотать.

Элиза было решила, что это возмутительно, но потом поняла, что такое слово не подходит, все возмутительное абсолютно нормально для него. И он доказал это, опустившись перед ней на колени.

— Дориан, что ты делаешь? — почувствовав, как его руки поднимаются вверх по ее ногам, она неприлично громко взвизгнула. — Кто-нибудь может войти!

— И что он увидит? Как ты сидишь за рабочим столом? Ужас. Неужели кто-то сидит за столом во время работы? — Его ладони поднимались все выше по бедрам до тех пор, пока не достигли соблазнительного бугорка, который он стал поглаживать большими пальцами. — Никто ничего не заметит. От двери не видно, что кто-то сидит под столом. Правда, посетителю может показаться странным, что гроссбухи так возбуждают тебя. — Голова Роуланда вдруг тоже оказалась под юбкой, там же, где и руки. — Тебе решать, что визитер увидит, Элиза. Женщину, поглощенную работой, или женщину, испытывающую наслаждение?

Когда кончик его языка скользнул по пушку, прикрывавшему промежность, она поняла, что самодисциплина вовсе не самая сильная ее сторона. Сомнений не оставалось, любой, кто войдет в кабинет, увидит женщину, испытывающую наслаждение. А кончик языка тем временем уже скользил по потаенной жемчужинке. Вскоре удовольствие стало настолько ощутимым, что Элиза вцепилась в ручки кресла и сползла вниз по его спинке, полностью утратив контроль над собой. Роуланд продолжал ласкать ее, она ничего не могла с этим поделать.

Ручки кресла не давали ощущения надежной опоры. Возможно, этому мешал страх быть обнаруженной, возможно, волна эмоций, захлестнувших Элизу в одно мгновение. Она запустила пальцы в волосы Роуланда, ее руки говорили то, чего она сама сказать не могла, просто была не в состоянии. «Быстрее, быстрее, помоги мне попасть в то чудное место, где я буду дрожать от удовольствия».

Ласки Роуланда стали яростнее. Сотрясаясь всем телом, он прерывисто дышал у Элизы между ног, а его руки сжимали ее ягодицы. Зажатая между его губами и ладонями, она испустила восторженный стон, и довольный Роуланд уронил голову ей на бедро.

— Наслаждение, — шумно дыша, сказала Элиза, — он увидит женщину, испытывающую наслаждение, и ничего более, если учесть, как далеко я сползла под стол.

Роуланд удовлетворенно рассмеялся, уткнувшись лицом в ногу Элизы.

— Зачем ты делаешь это, Дориан? — Она медленно поглаживала его волосы рукой, наслаждаясь тишиной момента, последовавшего за кульминацией.

— Что делаю? — пробормотал Роуланд.

— Зачем соблазняешь меня? Не отрицай этого. — Элиза чувствовала усталость и жалела о том, что в кабинете нет кушетки.

— Я не знал, что ты против этого.

— Я не против, просто хочу знать, зачем тебе это.

Дориан поднял голову.

— Я занимался с тобой любовью, Элиза, потому что ты очень привлекательная женщина, и собираюсь повторить то, что между нами было, в ближайшем будущем. Надеюсь, своими действиями я четко дал тебе это понять. — Он улыбнулся. — А ты? Зачем ты соблазняешь меня?

Элиза тоже улыбнулась и ответила, подобно ему:

— Я использую тебя для занятий любовью. Надеюсь, своими действиями я четко дала тебе это понять.

Зачем он все это делает? Дориан еще раз взглянул в потрескавшееся зеркало, которое повесил над импровизированным столиком для умывания, собранным из двух ящиков. На конструкции стоял жестяной таз, рядом с ним кувшин, украшенный тонкой сетью трещин. Да, Роуланд любил посмеяться.

Впрочем, теперь и его можно было причислить к этому комплекту, у него, кажется, потрескалась голова, раз он волочится за Элизой Саттон. Он, Дориан Роуланд, никогда не бегал за женщинами, напротив, они бегали за ним. А теперь он вытащил из сундука один из трех выходных костюмов, повязал галстук и причесался, и все это ради ужина с Элизой.

Недовольный получившимся узлом, Роуланд сорвал галстук и стал завязывать его заново. Не стоило так называть ее, нужно было остановиться на принцессе. Впрочем, винить себя он не мог. Любой мастер соблазнения скажет, что девушка, к которой обращаются по имени, сдастся быстрее. Элиза не стала исключением. Роуланд соблазнил ее. И соблазнился сам.

То, что задумывалось как игра ради яхты, развивалось теперь с невероятной скоростью и уже переросло в нечто большее. Высокомерная, принцесса была по душе Роуланду. Ему нравилось выводить ее из себя возмутительными комментариями и ободрять комплиментами, чтобы смягчить условия соглашения о сотрудничестве, ему нравилось — как же нравилось, черт побери! — то, что произошло между ними в кабинете. Наслаждение, которое испытала Элиза, выглядело заманчиво, Роуланд сам захотел его познать. Он сморщился, глядя в зеркало на галстук. Узел все равно вышел плохо, но с этим придется смириться. Роуланд уже давно не заботился о таких мелочах. Много времени прошло с тех пор, как он последний раз одевался при помощи камердинера. В Средиземноморье он жил на своем корабле и обслуживал себя сам, чтобы команде не показалось, будто он зазнается, теперь Элиза Саттон снова заставила его переживать о том, что не имело никакого значения, в чем не было необходимости. Вот еще одна причина опасаться этой женщины. С ней стало мало трех выходных комплектов. Раньше он месяцами обходился вообще без них, а сегодня, одеваясь, даже немного расстроился из-за того, что не может надеть хотя бы новый жилет. Элиза видела костюмы Роуланда, он надевал каждый по разу. Первый, когда они с Элизой пили чай у нее дома, во втором костюме Роуланд выставил за дверь Чарльза Брэдфорда, в третьем ходил на ужин к Джованни. Это, кстати, довольно рискованно. Джованни знал о Роуланде все и мог рассказать грязную правду Элизе. Он, конечно, не хотел бы сделать Роуланду плохо, для Джованни он герой. Но Элиза вряд ли бы сочла геройским его поведение. С чего бы ей восхищаться тем, что признал ужасным отец Дориана?