этом кротком лице – вся полнота вечного блаженства, вся полнота вечной радости… Плевали в это светлое лицо, пред которым смирялось и умилялось море; в это лицо, которое умиряло обуреваемые души и давало им покой. И вы гордитесь человеком? Ох, сверните знамена свои, черви и ничтожества! Никто, никто не должен так стыдиться себя, как человек, – никто из демонов, никто из зверей, никто из животных… Люди оплевывают Бога – есть ли что ужаснее этого? Люди бьют Бога – есть ли что более сатанинское, чем это? Братие, если бы ада не было, его надо было бы выдумать для людей, для одних только людей…

Его, Творца и Бога, оплевывали и били, а Он кротко и молчаливо переносил все. Имеешь ли извинение ты, который на всякое оскорбление отвечаешь оскорблением? На всякое зло – злом? Проклинаешь, когда тебя проклинают, и ненавидишь, когда тебя ненавидят? Отвечая на зло злом, ты Господа Христа оплевываешь, ненавидя тех, которые тебя ненавидят, ты Христа бьешь и мучаешь, отвечая на оскорбление оскорблением, ты Господа Иисуса унижаешь, ибо Он никогда такого не делал.

И кроткого Господа Пилат предает на распятие. А люди ведут Его от мытарства к мытарству, от мучения к мучению, от надругательства к надругательству. И поруганного Бога – распинают, прибивают Его ко кресту. Неужели вы забиваете гвозди в руки Христовы, в руки, которые стольких больных исцелили? Стольких прокаженных очистили? Стольких мертвых воскресили? Неужели умолкают уста, которые говорили так, как человек никогда не говорил? Иаир, где ты? Лазарь, где ты? Вдовица наинская, где ты, чтобы защитить Господа твоего и моего? Неужели распинаете Его – надежду безнадежных, утеху неутешных, око слепых, ухо глухих, воскресение мертвых? Неужели гвозди забиваете в эти святые ноги, которые мир приносили, которые благовестили, которые по морю яко по суху ходили, которые спешили ко всем болящим? К Лазарю мертвому? К гадаринскому бесноватому?

Распят Бог. Довольны ли вы, богоборцы, успокоились ли, богоубийцы? Что думаете о Христе на кресте? – Обманщик, слабак, соблазн; если ты Сын Божий, сойди с креста! Ага, ты, созидающий храм за три дня, помоги сам себе и сойди с креста! [ср. Мф. 27:40];

А что думает Господь с креста о людях под крестом? То, что только Бог любви и кротости думать может: Отче, прости им, ибо не ведают, что творят! [Лк. 23:24]. – Воистину, не знают, что творят с Богом во плоти. Разве легче было Господу во плоти, чем на кресте? Тяжелее, поверьте, чем если бы я имел в каждой поре по диаволу. Ибо бесконечно больше различие между Богом и человеком, чем между диаволом и человеком; между смертью и Богом, чем между смертью и человеком. Спаситель ощущал это мучение: Его чистое, безгрешное естество восстало против смерти, и Он, видя смерть пред Собою, начал скорбеть и тосковать; душа Моя скорбит до смерти [Мф. 26:37, 38]!

Если и Бог тоскует, если и Бог скорбит перед смертью, тогда скажите, есть ли для человека что-нибудь страшнее смерти? неестественнее смерти? отвратительнее смерти? Смерть тяжела для Бога, тем паче тяжела она для человека. Смерть для человека тяжелее всего, ибо она представляет собой наибольшую удаленность человека от Бога. Человек в Христе ощутил это и исповедовал с болью: Боже Мой, Боже Мой! Для чего Ты Меня оставил? [Мф. 27:46] – так вопиял единородный Сын Божий, единосущный Отцу, одно целое с Отцом. Не есть ли это наилучшее доказательство того, что смерть – это сила, которая отлучает от Бога, удаляет от Бога, разъединяет с Богом?

Распяли Бога. Человек, чего еще ты хочешь? Не было бы благоразумного разбойника – не было бы тебе оправдания. Не было бы его – земля навсегда осталась бы адом. Когда о Христе соблазнились все ученики, разбойник исповедовал Его как Господа и как Царя: помяни меня, Господи, когда приидешь в Царствие Твое! [Лк. 23:42] Разбойник – это наша надежда, ибо он уверовал во Христа как Бога тогда, когда все потеряли веру в Него, ибо он уверовал в Иисуса как Господа, когда Иисус был поруган, осмеян, замучен, когда Он со злодеями вменен был, когда, как простой человек, ужасно страдал и мучился.

Но в то время, когда люди оплевывают Бога, в то время, когда люди распинают Бога, вся природа протестует против этого: От шестого же часа тьма была по всей земле до часа девятого;…Иисус же, опять возопив громким голосом, испустил дух. И вот, завеса в храме раздралась надвое, сверху до низу; и земля потряслась, и камни разселись; и гробы отверзлись; и многие тела усопших святых воскресли (Мф. 27:45; 50–52).

Когда люди завершили свою комедию над Богом, когда они умолкли – заговорила вселенная, заговорили камни, и явили себя более отзывчивыми, чем люди, отзывчивыми на боль Христову. И солнце заговорило: помрачило свет свой грозное светило наше. Свет устыдился того, чему радовались люди. Мертвые во гробах услышали вопль Христов и пробудились, и устремились из гробов, пока живые люди стояли под крестом, имея в теле мертвые души. «Днесь церковная завеса, на обличение беззаконнных раздирается, и солнце лучи своя скрывает, Владыку зря распинаема»[54].

«Вся сострадаху Создавшему вся»[55], да, все и вся сочувствовало распятому Господу, все и вся – кроме человека, кроме людей. Вся тварь даже на кресте узнала в Христе Бога и исповедала Его как Бога. И с креста Христос показал Себя Богом. Чем? – Ответом разбойнику. Еще чем? – Помрачением солнца, землетрясением. Еще чем? – Молитвой за своих врагов: Отче, прости им, ибо не ведают, что творят [Лк. 23:24].

Воистину, люди не ведают, что делают со Христом. По злобному неведению распяли люди Христа, по неведению распинают Его и сегодня. Ибо если бы познали, то не распяли бы Господа славы (1 Кор. 2:8). Кротостью и смирением вошел Господь в этот мир. Разве не высшая кротость и смирение, когда Бог становится человеком, облачает Себя в бренное, тесное, ничтожное тело человеческое? С кротостью и смирением и исшел Господь из мира; исшел кротко, молясь за своих мучителей. Люди не знают Христа, поэтому гонят Его, не знают, сколь велики эта любовь, эта кротость, это смирение, когда Бог допускает, чтобы люди судили Его, чтобы люди плевали в Него, чтобы люди били Его и – убили.

Страшен удел Христов на земле и сегодня, братие. Каждый мой грех – это Великий Пяток для Него. Четыре мои греха – и уже сам я распял Господа Иисуса. Всякий твой грех, брат, для Него большее мучение, чем