Мы, разумеется, не могли упустить такой случай.

Зал почти пуст. Надо же, люди знают, что Джек и Роза рядом с ними, и способны сопротивляться этому факту. Меня это завораживает. Лично я, если вдруг наткнусь на фильм по телевизору, сколько бы ни было времени, какие бы у меня ни были планы, обязана досмотреть до конца.

– По крайней мере, на этот раз ты не сможешь спойлерить, – говорит Агата, надевая 3D-очки.

– Я буду слушать об этом до конца своих дней?

– Конечно. Как, по-твоему, я могу забыть эту травму?

Фильм начинается. С первых секунд меня захлестывает музыка. Краем глаза я вижу, что Агата смотрит на меня.

– Я поспорила сама с собой, что ты расхлюпаешься через десять минут, – шепчет она. – Но ты побила рекорд!

Не знаю, почему этот фильм так на меня действует. Когда я посмотрела его в первый раз, мне было семнадцать лет, и никогда ни одно произведение не потрясало меня до такой степени. Я встречалась с Лоиком и помню, что решила бросить его, потому что мой роман казался очень тусклым по сравнению с любовью Розы и Джека. И потом, все эти разрушенные судьбы, эта трагедия, как будто ты там присутствуешь. Странное дело, я ведь потеряла отца, но именно этот фильм научил меня, что все может оборваться внезапно. Для меня, тогда формирующейся женщины, «Титаник» был не просто фильмом, а призывом смаковать маленькие радости, писать собственную жизнь и наслаждаться ею. Это столько раз говорено, что идеи стерлись и стали банальностями, если не слащавыми, то, по крайней мере, наивными. Однако, если вдуматься, я не нахожу ничего важнее этого. Проделать хороший путь. Прибыть в пункт назначения без сожалений. Понимать, что живешь здесь и сейчас, ценить маленькие радости и не заморачиваться остальным.

Я убеждена, что этот фильм повлиял на траекторию моей жизни. В этом сила произведений искусства, они могут изменить жизнь.

20:43

Через несколько кресел от нас какой-то тип шумно жует. Бедняга, он не знает, чем рискует. Агата не выносит чавканья, а уж если вынуждена слушать его во время просмотра «Титаника», она способна на что угодно.

20:47

Она наклоняется к нему:

– Извините меня, месье. Вы едите гвозди?

Я съеживаюсь на сиденье.

21:22

Роза и Джек на носу корабля, солнце садится. Это их первый поцелуй. Слезы щиплют мне глаза.

– Эмма?

– Чего тебе?

– Джек и Роза сидели на корабле. Джек упал в воду, что осталось?

– Агата, прекрати.

21:28

– Знаешь, почему фильм длится три часа четырнадцать минут? – спрашивает Агата.

Я качаю головой.

– Потому что ровно за это время затонул корабль. Видишь, я больше в теме, чем ты!

– Замолчи, идет сцена с рисованием.

Ничто не должно отвлекать от сцены с рисованием. Это момент, когда от напряжения мое девичье сердце начинает биться чаще, когда даже угольный карандаш становится эротичным. По выходе фильма все мои одноклассники в лицее занялись рисованием, видимо, полагая, что этого достаточно, чтобы обрести шарм Джека Доусона.

21:38

Я видела этот фильм раз двадцать, и все же, по непостижимой для меня причине, каждый раз, когда появляется айсберг и экипаж пытается с ним разойтись, я надеюсь, что у них получится.

Рука Агаты судорожно сжимает подлокотник.

22:17

Моя любимая сцена.

Роза выпрыгивает из шлюпки и возвращается на корабль, к Джеку. «Если ты прыгнешь, прыгну и я, правильно?»

Я накрываю рукой руку Агаты.

23:02

Возвращение Розы ста одного года от роду.

«Теперь вы знаете, что был такой Джек Доусон и что он спас меня во всех смыслах, в каких только может быть спасен человек. У меня нет даже его фотографии. Он теперь существует только в моей памяти».

У меня вырывается всхлип. Эта фраза меня доконала.

23:07

Зажигается свет, поет Селин Дион, я не решаюсь взглянуть на Агату. Я плачу непрерывно уже пятьдесят минут, разговоров об этом хватит на весь вечер.

Я встаю и беру сумку, сестра не двигается с места. Жду несколько секунд, но она так и сидит.

– Агата?

Она поднимает голову, и я вижу. Ее лицо залито слезами, глаза красные, из носа течет, подбородок дрожит и рот перекошен. Она делает хорошую мину при плохой игре, пытается улыбаться, возможно, думает, что я ничего не замечу, но я разражаюсь гомерическим хохотом. Она смотрит на меня озадаченно, почти сердито, и я говорю ей, что смеюсь над нами обеими, сестрами, которые хотят, чтобы все на свете знали, какие они сильные, но растекаются лужицей, стоит кому-то умереть в финале фильма.

– Нет, со мной-то все хорошо, – говорит она. – Честно, на меня совсем не подействовало.

23:35

Я выхожу в том же состоянии, что и в первый раз. Хочу сгрести жизнь в охапку. В последние годы я предоставила судьбе решать за меня, меня накрыл быт, минуты и часы утекали сквозь пальцы, и я потеряла из виду семнадцатилетнюю Эмму. Забыла ее решимость наслаждаться каждым мгновением.

Скутер трогается, я закрываю глаза, обхватываю обеими руками сестру, и теплый ветер ласкает мое лицо.

Тогда

Март, 2010

Агата – 24 года

Я пригласила одиннадцать человек. Мима наготовила достаточно, чтобы кормить нас три недели, Люка принес стулья для всех гостей, Эмма, Алекс и мои коллеги по приюту пришли с напитками, моя приятельница Жюли приготовила маленькие десерты «Павлова», моя подруга Амели купила хлеба и сыра. Все, кто важен для меня, пришли на мое новоселье. Я еще не знаю, важен ли Диего, но предложила ему прийти, и он сразу согласился. Мы встречаемся уже месяц, он мне очень нравится, но я стараюсь не увлекаться (только выбрала свадебное платье и имена нашим детям).

– А у тебя отсюда открывается великолепный вид, – шепчет мне Мима.

– Мне это хоть как-то будет заменять тебя.

Надо влезть на стиральную машину, чтобы увидеть его, но океан там. Вчера я принесла последнюю коробку и сегодня в первый раз здесь переночую. Я не торопилась. Хоть я переезжаю всего за два километра, разлука с Мимой разбивает мне сердце.

С тех пор как подписала договор аренды, я пытаюсь убедить себя, что это хорошая новость. Мама твердит, что в моем возрасте пора жить отдельно, и она права. Однако сегодня вечером, когда эту новую жизнь празднуют музыкой и смехом, к горлу подступает ком.

– Иди поешь немного, – говорит мне Мима, как будто почувствовав это. – Я испекла слоеные пирожки с козьим сыром, твои любимые.

Я отвлекаюсь от своих переживаний и выхожу к гостям. Мы рассаживаемся вокруг столика, кто на диване, кто на стульях, а кто прямо на ковре. Гости знакомятся, моя сестра беседует с Линдой, коллегой-воспитательницей, Алекс посмеивается с Диего и Люка, Мима рада видеть Жюли и Амели. Всегда непросто смешивать миры, но иной раз получаются прекрасные вселенные.

В какой-то момент мы даже танцуем. Люка роется в моих дисках и ставит музыку, которая не дает нам сидеть на месте, хотя я никогда не призналась бы, что слушаю подобное.

Вечер идет своим чередом, радость окружающих заражает меня, я пропитываюсь счастьем. Моя грусть наконец улетучивается.

Мима начала уставать, мы убираем со стола, чтобы накрыть десерт. Жюли раскладывает «Павлову» на маленькие тарелочки и подает гостям.

– Изумительно! – восторгается Мима. – Идеальная меренга, это нелегко.

– И как вкусно с киви и клементинами, – подтверждает Эмма.

– Дашь рецепт? – спрашивает Линда.

– Никогда не ел ничего вкуснее, – говорит Диего.

Жюли на седьмом небе. Она благодарит всех, а Диего добавляет ложку дегтя в бочку меда:

– Признайся, ты зашла в кондитерскую по дороге сюда.

Она смеется.

– Уверяю тебя, что нет, я готовила несколько часов.

– Что ж, эти часы не пропали зря. Если еще осталось, дайте мне!

– Я больше не могу, хочешь доесть? – откликается Люка.

Мой парень хватает тарелку и поедает пирожное. Ком снова набухает в горле и в груди. Это же смешно