– Хорошо. Что произошло потом?

– Я услышал щелчок, крик сэр Филиппа и попробовал выбить дверь.

Старшина присяжных:

– Она была заперта?

– Да.

– И сэр Филипп был один?

– Да. Это было его желание.

– После трагедии вы провели осмотр дома и прилегающих территорий?

– Да.

– Что-нибудь обнаружили?

– Ничего. Разве что сделал одно открытие, интересное само по себе, но не имеющее отношения к делу.

– Что же это?

– Два мертвых воробья на подоконнике.

– Их исследовали?

– Да, но хирург, который проводил их вскрытие, пришел к выводу, что они умерли от переохлаждения и упали туда с расположенного выше парапета.

– Следы какого-нибудь яда в этих птицах нашли?

– Нет, ничего подобного не обнаружили.

Тут снова был вызван сэр Френсис Кэтлинг. Он заявил, что тоже видел птиц, но следов яда в них не обнаружил.

– Если представить себе, что в кабинет пустили газ, о котором мы говорили раньше (смертельно ядовитый газ, способный быстро рассеиваться), могло ли какое-то мизерное его количество, просочившееся из комнаты, стать причиной смерти этих птиц?

– Да, если они сидели на подоконнике.

Старшина присяжных:

– Вы связываете смерть этих воробьев с трагедией?

– Нет, не связываю! – категорически произнес свидетель.

Далее продолжился допрос суперинтенданта Фалмута.

– Больше ничего необычного вы не заметили?

– Нет, больше ничего.

После этого коронер начал расспрашивать свидетеля о Марксе.

– Не было ли на теле Маркса обнаружено такого же пятна, как у сэра Филиппа и у Тери?

– Нет».

Когда рассмотрение дела закончилось, и люди, выходя из зала суда, собирались небольшими группками, чтобы обсудить самый необычный вердикт из всех, когда-либо вынесенных коронерским жюри («Смерть в результате неустановленных причин признать предумышленным убийством, совершенным неизвестным лицом или лицами»), сам коронер на пороге суда столкнулся с кем-то из своих знакомых.

– Карсон! – удивленно воскликнул он. – Здравствуйте, здравствуйте. И вы тут! А я думал, ваши банкроты не отпустят вас даже в такой день… Поразительное дело…

– Поразительное, – согласился его товарищ.

– Вы с самого начала присутствовали?

– Да, – ответил зритель.

– Вы обратили внимание, какой толковый старшина присяжных нам попался?

– Да. Думаю, из него вышел бы гораздо лучший адвокат, чем коммерсант.

– Так вы с ним знакомы?

– Да, – зевнул конкурсный управляющий. – Бедняга, думал Бога за бороду схватить. Учредил компанию, собирался штамповать фотогравюры и прочую ерунду… Избавил нас от мастерской Этерингтона… Теперь опять придется с ней возиться.

– Неужели он прогорел? – удивился коронер.

– Не то чтобы прогорел, просто решил все бросить. Говорит, здешний климат ему не подходит… Как там его зовут?

– Манфред, – напомнил коронер.

В кабинете комиссара столичной полиции Фалмут сидел напротив своего начальника, положив на стол перед собой сцепленные руки. На блокноте с промокательной бумагой лежал узкий сероватый листок. Комиссар поднял его и снова прочитал то, что на нем было написано:

«К тому времени, когда Вы получите это письмо, мы – те, кто за неимением лучшего названия именуем себя “Четверо благочестивых” – уже разъедемся по Европе, и вряд ли Вам когда когда-либо удастся выследить нас. Мы заявляем, что выполнили то, за что взялись, но не подумайте, что это похвальба. Совершенно искренне, без тени лицемерия, мы также выражаем сожаление, что нам пришлось пойти на этот шаг.

Смерть сэра Филиппа Рамона можно считать случайной. Мы признаем это. Тери не справился со своей работой, за что и поплатился. Мы слишком сильно доверились его техническим познаниям. Возможно, продолжив поиски с должным усердием, вы сумеете раскрыть тайну смерти сэра Филиппа Рамона… Если подобное усердие принесет результаты, Вы убедитесь, что сказанное здесь – правда.

Прощайте».

– Это ничего не дает, – сказал комиссар.

– Поиски! – Фалмут безнадежно покачал головой. – Мы перерыли весь дом на Даунинг-стрит сверху донизу… Где еще искать?

– Среди бумаг сэра Филиппа не было ничего, что могло бы навести на след?

– Нам ничего такого не попалось.

Комиссар в задумчивости покусал кончик ручки.

– Его загородное имение осматривали?

Фалмут нахмурился.

– Не вижу в этом необходимости.

– А Портленд-плейс?

– Нет. В день убийства дом там был на замке.

Комиссар встал.

– Проверьте Портленд-плейс, – посоветовал он. – Сейчас там распоряжаются душеприказчики сэра Филиппа.

Детектив остановил хэнсом и через четверть часа уже стучался в большую тяжелую дверь городского особняка покойного министра иностранных дел. Открыл ему степенный мужчина, это был дворецкий сэра Филиппа, с которым Фалмут уже встречался раньше. Слуга приветствовал сыщика поклоном головы.

– Я хочу обыскать дом, Перкс, – сказал Фалмут. – Здесь ни к чему не прикасались?

Мужчина покачал головой.

– Нет, мистер Фалмут, – сказал он. – Все так, как оставил сэр Филипп. Господа из адвокатской конторы даже еще не провели опись.

Фалмут прошел через холодный коридор в уютную комнатку лакея.

– Думаю начать с кабинета, – сказал он.

– Боюсь, что это будет не так просто, сэр, – вежливо произнес Перкс.

– Почему? – насторожился Фалмут.

– Это единственная комната в доме, от которой у нас нет ключа. Сэр Филипп закрывал кабинет на особый замок, а ключ от него всегда носил при себе. Видите ли, он ведь был членом кабинета министров и просто очень аккуратным человеком, он чрезвычайно щепетильно относился к тому, кто заходит в его кабинет.

Фалмут задумался. В Скотленд-Ярде хранились многие из ключей сэра Филиппа. Он написал короткую записку своему начальнику и отправил в Скотленд-Ярд посыльного на кебе. В ожидании он решил не тратить зря время и поговорить с дворецким.

– А где были вы, Перкс, когда произошло убийство? – спросил он.

– В деревне. Сэр Филипп отослал всех своих слух, если помните.

– А дом?

– Дом стоял пустой… Совершенно пустой.