– Что? Лучше? А, по-моему, для тебя я мелкая и глупая девчонка! Что, не так?

– Не так…

– Ну, докажи!

– Ох, Лиза…

– Докажи, а не болтай!

– Ну…

– Что, я угадала? Если угадала – так зачем ты просишь моей помощи?

Алёша посмотрел на пару чёрных глаз с густыми жёсткими ресничками, на ровный, сладкий носик, на кокетливые губки… неумело и нелепо к ним приблизился и ткнулся своим ртом. Внезапно ощутил, как Лиза, натурально, лезет в него мокрым языком.

Хотя, возможно, это лишь почудилось Алёше. Дама быстро отстранилась, отвернулась и закрыла всё лицо руками.

Так они стояли полминуты. После этого Двуколкин осмелел и чуть-чуть прикоснулся рукой к талии любимой. Та отняла руки от лица и так взглянула, что даже Алёше стало ясно – она хочет повторения.

На этот раз всё длилось дольше, и язык Алёше точно не мерещился.

А через пять минут Лиза сказала:

– Это вот твоё хозяйство – что там было? Я его достану. Постараюсь.

– Как? – спросил Алёша.

– Ну, раз ты не хочешь мне доверить свой секрет – то сам помучайся! Достану, постараюсь. Способ есть.

– Спасибо, – сказал Лёша. – А когда?

– Ну, скажем, завтра. Раньше не могу.

Так… завтра… Но сегодня надо что-то же сказать соратникам. Сказать, что заведение закрылось, и Алёша не попал? Но все же догадаются! Ах, чёрт, ведь о закрытии «Мак-Пинков» знает уж, наверное, весь город! Парни сразу просекут, где он работает, и прочее! Что делать?… Снова, снова врать… Но как, что?

– А играл ты в «Птичку?» – вдруг спросила Лиза.

К вечеру стал собираться дождь, и Алексей боролся сам с собой: ему хотелось не промокнуть, поскорее оказаться дома, но при этом оттянуть встречу с соратниками. Он решил соврать им, что в его кафе внезапно отключили воду, и поэтому сегодня – именно сегодня – Алексей не мог туда попасть, работу отменили. Было страшно: вдруг поймут? По голосу, глазам… Но что-то ведь сказать необходимо!

На крылечке общежития курил Серёжа-программист.

– Привет, – сказал он Лёше, как всегда невозмутимый и любезный. – Погоди, немного докурю. Что, как дела?

– Нормально, – отвечал Двуколкин. Очень не хотелось, чтобы Сергей вот прям сейчас спросил – где вещи, где пакет?

Тот не спросил.

– А я, – сказал он вместо этого, – прикинь, почти закончил. В плане взлома. Завтра вот ещё проверю: и всё, можно запускать.

– Ты тише! – испугался вдруг Алёша.

Но вокруг никого не было.

Сергей немного помолчал, наверно, наслаждаясь мыслью об успехе такой важной, такой длительной работы, а потом спросил:

– Слышь, Лёх… Пельменей не купил?

– Купил, – сказал Двуколкин.

– Это хорошо! – одобрил программист и бросил свой окурок на асфальт, пока что буржуазный, стало быть, нечистый. – Ну, пошли, а то вон дождь!

– Пошли… – вздохнул Алёша, повторяя в мыслях заготовленную фразу о воде.

Ребята поднялись на пятый этаж и пошли по коридору. В уши неожиданно ударила нелепая мелодия: какая-то фигня от группы «Сопли».

– У Аркадия звонит! – сказал Серёжа, прежде чем Двуколкин сам успел дойти до этой мысли.

У вождя на телефоне специально в качестве звонка стояла эта чушь. Во-первых, объяснял Аркадий, это маскировка. Во-вторых же, по его теории (хоть может, не его, а взятой из какой-нибудь «запретной» книги тиражом сто двадцать тысяч), чтобы стать хорошим бунтарём, сначала надлежало толком пропитаться буржуазностью, чтобы полностью ощутить к ней отвращение. Кстати, телефон вождя был тоже призван вызывать гнев против мещанства: плоский, раскладушка, разумеется, с цветным экраном, видео – и фотосъемкой, цветом, идеально подходящим к знамени анархии, которое вождю ужасно нравилось.

– Алло, – сказал Аркадий, когда Виктор отворил дверь в комнату уныло постучавшему Алёше.

Посредине комнаты, где был натянут бельевой шнур, пацаны развесили постиранные шмотки, полотенца. Обычно Лёша это зрелище любил: тогда ему казалось, что он не в общаге – что само по себе не так уж плохо, это ж пролетарский вид жилья – а в бойо, хижине из листьев в джунглях Эскрамбрайских гор на милой Кубе. Но сегодня не было желания мечтать. Сейчас, сейчас Алешу спросят про пакет…

– Ну… да… – сказал Аркадий. – Это я.

Как будто его голос дрогнул. Или показалось?

– Так… Так… Понял… А зачем? Не телефонный?

Сто процентов дрогнул. Кто звонит?

– И вы мне ничего не объясните? А, при встрече… Хорошо… Давайте в понедельник… Ну… Ну… Ладно, завтра.

Взгляд вождя, испуганный, скакал по лицам Виктора, Серёжи, Алексея. Они молча посмотрели друг на друга.

– Это кто? – спросил Двуколкин тихо.

Парни, видимо, не знали.

– Хорошо, – сказал Аркадий. – Я приду. Хм… А? Светлые волосы. Чёрная куртка такая… э-э… с надписью «Спорт»… Да. До завтра…

Аркадий захлопнул мобильник и бледный, бессильный, упал на кровать. Две минуты молчал. Наконец, пацанам удалось «оживить» его более-менее.

– Ну, блин! Кто там? Ты, блин, скажешь иль нет? – шумел Виктор.

Аркадий бессмысленно глянул наверх, в потолок, и негромко сказал:

– ФСБ.

Виктор громко матерился, Алексей испуганно молчал, Сергей смотрел по сторонам как идиот. Аркадий повторял в который раз то, что ему сказали. По большому счёту, не сказали ничего. Тот сотрудник, что звонил вождю, даже не изволил сообщить своей фамилии. Сказал, что, мол, хотел бы встретиться. Зачем – не телефонный разговор. Решили завтра утром, в девять, на крылечке института. Фээсбэшник интересовался, как он сможет опознать вождя. Аркадий сообщил цвет своей куртки и волос. Каких-то разъяснений получить он так и не сумел.

– Пойду, – сказал Аркадий. – Я не трус. Пойду.

– Всё раскрылось нафиг, – бурчал Виктор. – Это Тартаков! Артём донёс им!

– Никакой не Тартаков, – прервал Серёжа.

– Кто тогда?!

– Откуда, блин, я знаю! Нам сейчас не это надо думать!

– Точно, точно…

– Остаётся ночь, – предложил Виктор. – У нас всё готово, так я понимаю? Значит, начинаем! Начинаем, и сейчас же!

– Ничего не начинаем!

– Это почему?

– Да потому… да потому что рано. Текст не скомпонован. И Сергей, похоже, ещё в чём-то не уверен.

– Мне ещё денёк бы…