Он сознательно сказал «ребятам», не хотел напоминать Марии, как долго Исрун работает в отделе.

– Да?

– Ее репортажи потускнели, утратили изюминку, мне приходится ставить их в конец выпуска. Несколько раз я даже вынужден был делать ей замечание, – пояснил он, надев на лицо маску озабоченности.

– И на экране она выглядит усталой, – задумчиво произнесла Мария.

– Усталой или равнодушной. К тому же подозреваю, она слишком много тусуется. В последние месяцы несколько раз брала больничный, словно специально старается работать как можно меньше.

– Вот как.

– И в данный момент, насколько я понял, она занимается не расследованием убийства, а готовит передачу о жертве как человеке. Мы ни о чем таком не договаривались.

– И что ты от меня хочешь?

Голос у Марии был решительный, взгляд пронизывающий.

– Мы должны с ней расстаться. Думаю, она утратила интерес к работе.

– Посмотрим.

На этот раз он довольствовался таким ответом. Если понадобится, поднимет эту тему позже. Вода камень точит.

Томас и Ари вернулись в отделение. Но с Хлинюром никто из них разговаривать не стал. Тот не отрывался от компьютера, глубоко погрузившись в собственные мысли. Коллеги ему были не нужны. Они оба предали Хлинюра, заставили его почувствовать себя бесполезным, практически мебелью в отделении полиции.

День выдался странный. В какие-то моменты он словно перемещался в другое место, где Гойти и его мать живы, где ему удалось искупить все свои злодеяния, где он не получает этих чертовых писем, где вообще еще не изобрели электронную почту. Затем он снова возвращался к реальности и оказывался в отделении полиции.

Скоро я научу тебя умирать.

Больше всего ему хотелось уйти домой. Отпроситься под предлогом гриппа, как бы сомнительно ни звучало такое объяснение летом.

Но на это ему вряд ли хватит сил. Кроме того, он не хотел давать Томасу в руки такой козырь.

Нет, он твердо решил проявить стойкость. Досидеть до конца дежурства и постараться как можно дольше задерживаться в том комфортном мире, где он еще никого не убил.

Взгляд Ари упал на Хлинюра, неподвижно сидевшего за компьютером. Они никогда особо не ладили. У них практически не было ничего общего, кроме работы, и Ари не видел оснований для разговора с Хлинюром, чтобы выяснить, что происходит. Подобное всегда создает неловкость. Ари старался избегать таких моментов и именно поэтому удерживался от соблазна позвонить Кристине. Хотя ему так хотелось услышать ее голос, даже договориться о встрече – напомнить, что в мире есть не только этот «старик», с которым она начала встречаться.

Неловкий момент. Действительно ли это единственная причина, по которой он не звонил Кристине? Или это все ревность? Неужели он боялся потерять контроль над собой, если речь зайдет о ее новых отношениях?

Он держал в руке мобильный телефон. Очень хотел позвонить, но сдержался. Затем раздался телефонный звонок.

День в больнице, как всегда, шел медленно. Слишком медленно. Однако дел было достаточно.

Кристина с нетерпением ждала вечера, уютного вечера за бокалом красного вина вместе с ним. Их первое серьезное свидание. Но это была не единственная причина, почему время почти не двигалось. Ей осточертела работа. Вот так просто. Ничто из того, чем приходилось заниматься в больнице, не будило в ней никакого интереса. Все действовало на нервы.

Но не слишком ли поздно бросать? Учение, работа – все насмарку, если она сейчас отступит. И что скажут родители? Ей следует все же прислушиваться к голосу разума хоть в какой-то степени; в кризис неразумно отказываться от стабильной работы и хорошего дохода.

Что она получит взамен?

Ничто не будило в ней истинной страсти. Не заставляло закипать кровь. Она просыпалась по утрам, шла на гольф, если позволяло время, затем работала как автомат до конца долгого дежурства, возвращалась домой, где практически сразу же ложилась спать, а затем рутина начиналась снова. Так же проходили дни и в годы учебы. Просыпалась, училась, засыпала.

Ей нужно что-то предпринять, чтобы вырваться из этого круга. Вероятно, Ари был бы выходом, и нужно дать ему еще один шанс. Но ей тяжело было об этом думать. Сможет ли она когда-нибудь простить ему измену?

Наверное, она должна пустить все на самотек, пить красное вино, хоть ненадолго забыться в пространстве и времени и провести этот вечер и ночь с малознакомым, но очень интересным человеком.

Телефонный разговор завершился. Звонила Хельга из следственного отдела Акюрейри, пригласила их на вечернее оперативное совещание. «Будем вам рады», – сказала она. Разумеется, это означало, что рады им не будут, но вынуждены мириться с какими-то провинциалами, которые болтаются у следствия под ногами. Ари принял приглашение и предположил, что Томас тоже приедет.

Хельга кратко проинформировала Ари о ходе расследования. Выяснилось, что Элиас занимался какими-то подпольными делишками, часто был посредником в торговле краденым или даже организатором краж. К тому же бухгалтерия в его благотворительном фонде была весьма странной: необъяснимые доходы и нечетко расписанные расходы.

Путь Ари снова лежал в Акюрейри.

Наверное, нужно позвонить Кристине. Или лучше написать. Он ничего не теряет. В мыслях Ари уже начал сочинять письмо:

Здравствуй. Нет: Привет. Да, так намного лучше.

Привет. Надеюсь, у тебя все хорошо. Я еду в Акюрейри сегодня вечером. Хотел бы встретиться и поговорить. У тебя не найдется десяти свободных минут?

Замечательно получилось. Десять минут. Вряд ли она сможет отказать ему в такой маленькой просьбе.

Затем Ари обратился к Томасу:

– В Акюрейри сегодня вечером совещание. Отправляемся в полшестого.

– Отлично, – ответил Томас. – А по дороге купим гамбургеры и картошку фри, ладно?

Ари кивнул и улыбнулся.

Затем открыл свою почту, написал письмо Кристине и быстро отправил, чтобы не передумать.

Исрун чувствовала, как усталость берет свое. Дни выдались тяжелые, Дальвик, Акюрейри, потом Сиглуфьордюр. Ей оставалось поговорить об Элиасе еще с одним человеком – его коллегой Логи. Она уже нашла его адрес, но сначала должна была немного отдохнуть. Вопреки здравому смыслу, Исрун решила отложить звонок Комми. Ничего примечательного она ему сообщить не могла. Разве что рассказать о пытающейся привлечь к себе внимание женщине, у которой Элиас снимал квартиру, ну или о Пауле Рейниссоне. В ночь, когда произошло убийство, Пауля не было в Сиглуфьордюре. Сказал, что ездил в столицу, но, может, как раз в это время он совершал убийство в Скагафьордюре. С другой стороны, он не производил впечатления убийцы, и у нее не было особого интереса включать его в репортаж об этом деле.