Автоответчик был постоянно включен. Когда Ольга Дмитриевна была дома, успевала снять трубку до того, как он начинал извиняться за ее отсутствие и просить оставить сообщение. Когда она уходила, автоответчик оставался в одиночестве и общался с внешним миром на полную катушку. Впрочем, обычно общение это оказывалось односторонним. Он радостно заявлял о себе и терпеливо ждал ответа, но знакомые Ольги Дмитриевны в нелюбви к автоответчикам ей ни в чем не уступали, и когда она возвращалась домой, обнаруживала, что для нее нет никаких сообщений. Надо сказать, проверяла она автоответчик не часто. Дело в том, что в квартире имелось два телефонных аппарата: автоответчик был на том, который стоял в углу, в спальне. А разговаривала Ольга Дмитриевна в основном с трубки, которая обосновалась в кухне. В спальне же телефон стоял на подоконнике. За занавеской. И именно поэтому Ольга Дмитриевна увидела его моргание только сегодня утром. Хотя, как явствовало из записи на пленке, звонок был сделан три дня назад.

«Привет, мам, — произнес Димин голос, когда она включила прослушивание. — У меня тут кое-какие дела образовались. Так что я отъеду на несколько дней. Боюсь, там не будет мобильной связи. Но ты не волнуйся. Все нормально. Позвоню, как только смогу. Целую. Береги себя».

Ольга Дмитриевна тяжело села на кровать. Вот это номер! Дима-то, оказывается, звонил ей. Получается, в понедельник. Где же это она была в понедельник? Она нахмурилась, пытаясь вспомнить свои передвижения четырехдневной давности. Сберкасса, магазин, библиотека… Да, считай, всю вторую половину дня прогуляла. Но почему он не позвонил на мобильный? Мобильный-то всегда при ней.

Не захотел, сообразила она. Побоялся, что она привяжется с вопросами. Или, еще того хуже, с просьбами. И придется ему откладывать свои дела и бежать к ней. Потому что он заботливый сын. Иногда слишком заботливый.

Ольга Дмитриевна усмехнулась. Все-то она знала про себя, все-то за собой замечала. Она — типичная мать-эгоистка. А разве есть другие матери? Хотя… вон Яна другая. Но, позвольте, Яна — не мать. Вернее, мать, но только биологическая, а мы ж совсем о другом.

Кстати, а что теперь делать с Яной? Сказать ей, что Дима звонил, или не стоит? Пусть повертится на сковороде, на кипящем маслице… Теперь, когда Ольга Дмитриевна точно знала, что с сыном ничего страшного не случилось, ее отпустило. Она почувствовала, как расслабились все мышцы и кости, как камень, который давил последние дни под левой грудью, растаял и вместо него вновь забилось сердце. Ей все это время казалось, что она держится молодцом, что почти не переживает. Внешне, наверное, так и выглядело. А вот внутри… Как будто неведомая сила сжала в кулак все органы, кровеносные сосуды, хрящи и нервы — и держала так целых три дня. «А если бы я не нашла эту запись? — подумала Ольга Дмитриевна. — Что бы со мной было дальше?» Могла заработать инфаркт. С неизвестным исходом.

— Кто же так делает?! — проговорила она вслух, поднимаясь с кровати.

Действительно, Димке надо шею за такое намылить! Не мог по-человечески объяснить все? «Не хотел», — опять подумала она, выходя из спальни. Потому что она бы замучила его вопросами. Она всегда все про него должна была знать. Вот такая она. Уж какая есть. Да и он ее разбаловал, потакая этой слабости. А когда спохватился и стал кое-что утаивать, Ольга Дмитриевна занервничала: ускользает сынок, ускользает. Успокаивало только то, что ускользал он не к жене, а скорее в свой внутренний мир. Или нет? Или у него еще в заначке был другой мир, с другой женщиной, у которой он как раз сейчас и притаился? И поэтому не пожелал объяснять матери, куда и зачем он отбывает.

Все могло быть.

Но главное, что он жив и здоров. Звонить Яне или не звонить? Ольга Дмитриевна промучилась этим вопросом всю вторую половину дня.

А вечером раздался звонок. По обычному, городскому телефону.

— Да? — проговорила она, сняв трубку.

— Привет!

— Дима! — воскликнула Ольга Дмитриевна. — Ты? Наконец-то!

— Что значит «наконец-то»? — сердитым голосом спросил сын. — Что у вас там происходит?

— Ты о чем? — озадаченно спросила Ольга Дмитриевна.

— Ищете меня…

— Ищем, — подтвердила она. — Ты же исчез, не сказав ни слова…

— Я звонил тебе, — перебил ее сын. — Ты разве не слышала на автоответчике?

— Сегодня только проверила, — призналась Ольга Дмитриевна.

— Вот черт, — сказал Дима. — Я же тебе говорил всегда: проверяй.

— Говорил, — вздохнула она, — но вот видишь, как получилось…

— Ладно, — усмехнулся он. — Теперь-то все в порядке? Успокоилась?

— Слава богу, — ответила Ольга Дмитриевна, легонько улыбаясь.

— В остальном как дела? — поинтересовался он.

— А ты где? — вместо ответа спросила она.

— Не важно, — сказал Дима.

— Как это не важно? — воскликнула Ольга Дмитриевна. — Что за тайны, сын?

— Ну, тайны и тайны, — ответил он. — Давай, наконец, договоримся, что ты будешь знать не все мои тайны, идет?

Холодом повеяло от этих слов. Ольга Дмитриевна поежилась. Не говорил он раньше с ней так, никогда. Возмужал мальчик. Пора. К сорока годам совсем заматереет. И что тогда? Пнет ее под зад ногой? У многих ее приятельниц это произошло гораздо раньше, когда их дети еще только начинали свою взрослую жизнь. Ей бы жить да радоваться, что ей так повезло с сыном, а она вечно находит какие-то изъяны в их отношениях. Наверное, и ей пора измениться. Хотя ей-то это будет сложнее, в ее-то предстарушечьи годы. Но не сейчас обо всем этом размышлять, и уж тем более беседовать. Потом…

— Яна, — проговорила она.

— Что Яна? — спросил сын.

— Ей что сказать?

— Мама, — в его голосе сквозило удивление, — она все знает. Я ее предупредил.

— Что? — Ольга Дмитриевна не могла поверить своим ушам.

— Ну конечно.

— Но…

— Ладно, извини, аккумулятор садится…

— Так ты с мобильного?

— Да. Все. Пока. Целую.

— А когда ты…

Из трубки полетели короткие гудки.

Просто прекрасно. Поговорили, называется.

Радость от того, что с ним все в порядке, уже отступила на задний план, и Ольга Дмитриевна почувствовала приступ раздражения. Как это ему удалось? Обвел ведь вокруг пальца. Поговорили и… ничего он ей не сказал конкретного. И опять сиди жди у моря погоды.

А Яна-то? Тоже гусыня. Все знала — и изображала полное неведение. Зачем? Позлить хотела? Не надоело за все эти годы?

«А я еще не разучилась нервничать», — с удивлением отметила Яна, проснувшись на следующий день. Вроде бы уже должна была к чему угодно привыкнуть. Тем более, что готовилась к сегодняшнему событию. Какие, к черту, нервы? А оказывается, они есть — и очень хорошо дают о себе знать.