— Вы до сих пор… э-э… не нашли мою мать, так почему я… э-э… должен верить, что вы вообще когда-нибудь ее спасете? — спросил Цунаёси Токугава.

Сано отметил, что кризисные ситуации действуют на людей по-разному, например, данная улучшила умственные способности сёгуна. Хосина молча ждал, на его лице застыло смятение, словно он не понимал, то ли будет вот-вот спасен, то ли стоит на краю могилы.

— Зная причину, по которой разбойники похитили досточтимую госпожу Кэйсо-ин, мы поведем расследование в новом направлении, — сказал Сано. — Теперь понятно, где их искать. — Все его надежды на спасение Рэйко основывались на этой уверенности. — На сей раз я ее найду. — Убежденность укрепила его голос. — Клянусь честью!

— Очень хорошо, — сказал сёгун, усаживаясь с видом человека, которому очень хочется верить в то, что он услышал, и снять с себя всякую ответственность. — Я дарую вам право продолжать расследование. — Он жестом остановил стражников, которые держали Сано, Янагисаву и Хосину. — Вернитесь на свои места.

— Премного благодарен, ваше превосходительство, — сказал Янагисава, кроткий как ягненок.

Сано шумно выдохнул воздух. Они с канцлером тихо прошли к своим местам, опустились на колени и поклонились сёгуну.

— Но что мы будем… э-э… делать с этим… э-э… письмом? Похоже, для меня одинаково плохи оба варианта.

Канцлер Янагисава бросил на Сано взгляд, вопрошающий: «Что же нам делать?».

— Хосина-сан является для нас гарантией, что ваша досточтимая мать останется жива, — сказал Сано сёгуну. — Поэтому я советую отложить казнь. Похитители не тронут госпожу Кэйсо-ин, поскольку обещание ее вернуть — единственный способ заставить вас принять их условия.

Сано не стал озвучивать свое опасение, что женщины уже мертвы и им ничто не поможет.

— Похитители зашли очень далеко, чтобы уничтожить Хосину-сан, — продолжал он. — Их горячее желание добиться его смерти играет нам на руку. Они станут ждать, что вы его казните, и позволит мне взять их.

— Звучит… э-э… неплохо, — согласился сёгун, успокаиваясь.

Хосина прочистил горло.

— Тогда могу я быть свободным, ваше превосходительство? — Его голос дрожал, лицо было бледным.

Сёгун кивнул, но Сано быстро заговорил:

— Нет… вы должны посадить его в тюрьму и публично обьявить, что он приговорен к смерти. Похитители узнают эту новость и решат, что вы пошли у них на поводу. Чем дольше они будут так думать, тем больше времени у нас останется на спасение госпожи Кэйсо-ин.

Сано не мог допустить освобождения Хосины, поскольку тот мог запаниковать и сбежать. А ведь Хосина был также гарантией спасения Рэйко, и Сано хотел его контролировать.

— Очень хорошо, — сказал сёгун и обратился к стражникам: — Поместите Хосину-сан… э-э… под домашний арест.

Когда стражники уводили Хосину из комнаты, он бросил на Сано полный злобы взгляд, явно рассчитывая, что Сано мог обойтись с ним лучше. Казалось, он не испытывает ни благодарности к Сано за спасение своей жизни, ни облегчения, что сёгун его помиловал.

Сёгун повернулся к Сано и Янагисаве:

— Я объявлю… э-э… что Хосина-сан будет казнен через… э-э… семь дней. — Кризисная ситуация пробудила в нем редкую для него непререкаемую властность. — Именно столько времени вам отводится на спасение моей матери.

— Да, ваше превосходительство, — хором отозвались Сано и Янагисава.

Страшная угроза для их жизней миновала, но Сано предвидел опасности, сопряженные с реализацией плана, который он только что озвучил своему господину. Кожа была липкой от пота, руки и ноги холодны как лед, к горлу подступала тошнота.

— Если вы ничего не добьетесь за это время, Хосина-сан умрет. — Взгляд сёгуна угрожающе потемнел, голос зазвенел. — А если вы… э-э… дали мне ошибочный совет и моя мать погибнет, я… э-э… казню вас обоих.

— Да, ваше превосходительство, — покорно произнес Янагисава.

Сано сумел лишь с трудом кивнуть, иначе, произнеси он хоть слово, его бы просто вырвало от страха. Он понимал, что если дал сёгуну ошибочный совет, то обрек не только себя, но и расписался под приговором для Рэйко.

Лучик солнца упал Рэйко на лицо и пробрался под закрытые веки. Внезапно проснувшись, она поняла, что сидит, привалившись к стене их тюрьмы с обломком балки на коленях. Полосы солнечного света пробивались сквозь ставни и дыры в потолке и смешивались в пыльном воздухе. Рэйко выпрямилась. Она намеревалась бодрствовать в ожидании похитителей, но ночью в какой-то момент ее свалила дрема. Теперь она бросилась к мирно спящим Мидори, Кэйсо-ин и госпоже Янагисава.

— Просыпайтесь! — торопила она, тряся недовольно ворчавших женщин. — Похитители могут появиться в любой момент! Мы должны быть готовы.

Снизу послышался громкий скрежет открывающейся двери. Все вскочили.

— Идут! — крикнула Мидори.

Рэйко указала Мидори и Кэйсо-ин на дальний угол.

— Сядьте там. Быстро!

Они послушно исполнили ее команду. Госпожа Янагисава отошла к задней стенке напротив двери. Лицо женщины было отрешенным после сна, движения медлительны.

— Вы помните, что нужно делать? — с тревогой спросила Рэйко.

Неуверенный кивок госпожи Янагисава не очень-то убедил ее. Однако она поспешила занять свою позицию рядом с дверью, сжав обломок двумя руками и подняв над собой, как дубину. Они напряженно застыли, шаги загрохотали на нижнем пролете лестницы. Рэйко показалось, что на этот раз поднимаются двое мужчин, и это ее обрадовало. Чем их меньше, тем больше у нее шансов.

Шаги приближались. Снаружи, на крыше, ворковали и громко хлопали крыльями голуби; с тихим плеском набегали на берег волны.

— Рэйко-сан? — послышался голос госпожи Янагисава.

— Что? — отозвалась Рэйко, встревоженная тем, что эта женщина заговорила в критический момент.

— Вчера, когда вы сказали, что, по-вашему, мой муж любит меня… Вы в самом деле так думали? — Госпожа Янагисава устремила на Рэйко такой напряженный взгляд, словно от ответа на этот вопрос зависела сама ее жизнь.

Рэйко удивило, что госпожа Янагисава слышала ее слова, пребывая в полном беспамятстве. Ей неприятно было лгать, но огорчать госпожу Янагисава не хотелось.

— Да, я в самом деле так думала, — подтвердила она и сосредоточила взгляд на двери.

Шаги снаружи на мгновение затихли. Сердце у Рэйко забилось, дыхание участилось, руки крепче сжали оружие. Кэйсо-ин и Мидори с ужасом смотрели на дверь. На лице госпожи Янагисава застыло безмятежное спокойствие. Дверь открылась. В комнату вошел вчерашний жестокий самурай. Госпожа Янагисава откинула назад голову и издала жуткий вопль. Распахнув кимоно и оголив грудь, женщина принялась царапать себя, ее ногти оставляли на коже кровавые борозды.