Зато помощница, опешившая от моей неслыханной любезности не меньше самих фрейлин, всё ж таки порозовела от удовольствия, молча понимающе кивнула мне и подалась с горой грязной посуды на подносе в сторону кухни. Как пить дать, передавать мои несдержанные восторги.

— Так, дорогая, расслабилась — дня не прошло, а ты уже косячишь. Ведь решила же, рот на замок — и вся одно большое ухо. — Пока шли с обеда в очередную гостиную к герцогине, я, таки, маленько разнервничалась, упрекая себя в несвоевременной беспечности. — Первое впечатление очень легко испортить и невозможно повторить.

Вторая гостиная, хвала милостивым богам, была меньше той, парадной, в которой герцогиня принимала супруга, выглядела гораздо спокойнее в отношении дизайна и предназначалась для послеобеденных неспешных развлечений.

Однако, радость моя была недолгой. Только, было, начавшая утихать нервозность моментально воспряла духом и начала набирать обороты, как только я заметила горничных, тащивших принадлежности для вышивания.

— Только не это! — внутренне взмолилась я и схватила валявшуюся на диване книжку, чтобы занять руки — мол, «я в домике».

Ужас мой сможет представить любой, кого в этом отношении господь не наградил ни терпением, ни талантом. Заштопать дырку на носке я, как любая взрослая женщина, безусловно, могу. Даже шила себе некоторые вещи в далёкой юности на старенькой машинке. Но, тогда это было необходимостью.

Помимо более чем скромного семейного бюджета, многих тогда на такие трудовые подвиги вынуждало полное отсутствие разнообразия выбора в магазинах. Ту жуть, которую нашивала советская лёгкая промышленность для широкий масс, в полном соответствии с внешним видом, можно было одевать лишь на поминки.

И тогда я бралась за иголку, но делала это ну очень быстро. Дольше двух дней заниматься пошивом я не могла. И то, это если дело касалось чего-нибудь более сложного, чем коротенькая юбка-футляр с завышенным поясом. Например, некоторое время мегапопулярные штаны-бананы.

А что касается вязания и уж тем более вышивки — это увольте. В этом отношении я, простите уж за прямоту, самый натуральный «рукожоп». Помимо того, что не люблю, так и просто не умею. И свято верю, что, для того, чтобы изделие получилось достойным внимания и похвалы, нужны не только усидчивость, талант и виртуозность исполнения, но и страстное желание вообще этим заниматься. В арсенале моих навыков и предпочтений напротив этих пунктов стоит жирный прочерк.

Пока я тихо паниковала по поводу того, что прямо сейчас выдам своё необъяснимое, в представлении порядочных дворянок, неумение, девушки чинно расселись по привычным местам.

— А почитает нам… — герцогиня, уже переодетая в спокойное светло-серое платье оглядела весь «курятник» и остановила свой взор на книжке, по прежнему судорожно зажатой в моих руках, — Таис. Посмотрим, на что вы годны.

Мысленно восемнадцать раз за долгую секунду несказанного облегчения истово повторив слово «спасибо», обращённое к ангелу-хранителю, я осторожно выдохнула и присела на свободный диванчик, поближе к расшторенному окну.

Так, посмотрим, каким чтивом развлекаются, разгоняя скуку, именитые дворянки.

Сердце моё заухало, когда я, наконец, осознала, что за книгу держу в руках и так непочтительно обозвала «чтивом». Вообще-то я обычно и так с большим трепетом отношусь к книгам, но это был самый настоящий шедевр — моим глазам предстала самая настоящая «Историческая библия» — рукописная копия творения Гюяра де Мулена.

— Ну и пусть копия. Но каково исполнение! — я едва удержалась, чтобы не присвистнуть, — Да ещё и совершенно новый, я бы даже сказала — свеженький.

— Таис, мы ждём. — удивлённая заминкой, Жозефина недовольно повела бровью.

— Да, ваша светлость, — ровно ответила я и с глубоким внутренним трепетом открыла дорогущий старинный фолиант ручной работы.

Голос у меня был не очень сильный, прямо скажем, не оперная певица, но достаточно мелодичный и приятный. Дефектов речи не наблюдалось. Кроме того, я, наконец, занималась тем, что умела, а главное, любила делать. Опять же было жутко интересно почитать именно эту версию самой популярной книги всех времён и народов. Ибо автор предлагал свои интерпритации и сопроводил рукопись большим количеством миниатюр, иллюстрирующих события, особенно «Бытие».

Не могу назвать себя особо набожным человеком. Однако, с исторической точки зрения и в порядке расширения кругозора — книга оказалась совершенно потрясающей.

В общем, Жозефина слушала с явным удовлетворением, довольная моими стараниями. Пока соседки кололи пальцы иголками, я с упоением транслировала (кто бы поверил) Библию. Видимо, мой интерес и даже азарт передавался слушателям.

— Очень хорошо, Таис. Вот этим вы теперь и будете заниматься. — резюмировала герцогиня к ужину.

— Аллилуйя! — мысленно ответила я.

Глава 29

Вечером, при поддержке гарнизона горничных, их светлость изволили принимать банные процедуры. Да-да, вопреки настойчиво пропагандировавшейся в своё время в моём родном мире версии о «вонючести» и немытости средневековья, люди, финансово способные позволить себе следить за собой — на самом деле именно так и поступали.

Первым делом, ради поддержания красоты, дамам рекомендовалось именно мыться. Ну или хотя бы ежедневно обтираться влажными горячими салфетками.

Кроме того, ежедневно менялось нательное бельё. Сорочки и панталоны сдавались в стирку и возвращались кипенно-белыми. По тому, на сколько чистое белье носит человек, можно было определить степень его достатка.

После очищающих процедур, следовало релаксировать от многочисленных косметических манипуляций, таких, например, как натирание тела разнообразными душистыми маслами, использование примочек с травяными отварами или массаж специальной шелковой подушечкой, набитой ароматизированной шерстью.

Вообще арсенал косметики герцогини (и ухаживающей, и декоративной) поражал воображение огромным количеством баночек и мисочек — резных деревянных, фарфоровых с яркой росписью и даже десятком стеклянных, разного цвета, с плотно притертыми пробками. И, опять же, чихать она хотела на осуждающее эти маленькие мирские слабости мнение церкви. Что означало лишь одно — герцогиня о-очень трепетно относилась к своему внешнему виду.

Косметика, как всем понятно и без дополнительных комментариев, в это время ещё совсем не имела консервантов и быстро портилась. Значит что? Правильно, Жозефина успевала вымазывать всё это изобилие на любимую себя. В редких случаях что-то, с критически истекающем сроком хранения, могло перепасть фрейлинам, заслужившим особое расположение госпожи.

После нанесения завершающей вечерний моцион маски для рук, которую для герцогини изготавливал лично семейный лекарь, их сиятельство, наконец, удалились на покой, в сопровождении дежурных фрейлин.

Все, наконец-то, дружно «развязали пояса». Для меня это был очень длинный день, но возвращаться в комнату с Люсей совершенно не тянуло. Испросив разрешения у мадам Анаис, я попросила Жаннин проводить меня в герцогскую библиотеку. Мотивируя