Так и было сделано. Но люди не все одинаково сильны. Над кем-то отчаяние взяло верх, и они подумали: «А что нам дисциплина? Что нам командир? Все равно мы все здесь погибнем, какая разница от чего? От голода, от диких зверей, от неведомых болезней или от чего-то еще?» Кто-то не выдержал и от страха пустил себе пулю в лоб…

— А у них были пули?

— У них были такие электрические пушки, которые стреляли молниями — очень-очень-очень мощные пушки. Приставляешь такую к голове — и пуффф! Головы нет — есть только обугленная шея и дымок идет. Ну вот, пара человек из команды так и поступила от страха. Кто-то просто сошел с ума и убежал в лес, и стал там жить как животные, лазая по деревьям и спариваясь с обезьянами. (На этой планете было много обезьян). Но другая часть команды послушалась командира и стала твердо соблюдать дисциплину и учиться выживать в новых условиях.

Они старались не забывать, кто они такие, они по памяти восстановили книги, которые когда-то прочитали, чтобы передать их детям, кто был попроще, тот просто записал руководство по эксплуатации корабля или звездный навигационный справочник. Сначала их домом были обломки корабля, пока там еще хватало припасов, потом они стали охотиться на зверей, населявших планету, потом попытались возделывать сельскохозяйственные культуры, и так было много лет.

— Они не умерли?

— Нет, они не умерли, у них были женщины в экипаже. Они рожали детей, и это были уже совершенно настоящие земляне. Потому что они никогда не знали как там все устроено на планетах Белых Богов. Естественно, матери и отцы рассказывали детям, но это все так и оставалось сказками. Дети же никогда не видели этого сами, а только слышали. Менялись поколения, сначала о командире и его героическом экипаже помнили, потом стали потихоньку забывать, книги, которые они привезли с собой продолжали переписывать, но что-то терялось, что-то добавлялось, и вот уже их невозможно было узнать. В то же время те, кто убежал в лес к обезьянам, тоже размножились неимоверно, сначала они жили бессмысленно, потом… ну в них же все-таки была какая-то часть крови Белых Богов — они стали учиться делать примитивные орудия труда из палок, камней, начали охотиться, заниматься собирательством, встали на две ноги, у них появилось оружие. Очень примитивное оружие, но и у Белых Богов оружие было не многим лучше. За столько лет аккумуляторы разрядились, инструкции были утрачены, и никто уже не умел им пользоваться, даже если бы удалось его зарядить.

На улице раздался топот копыт. Он приближался. Но все, кто мог куда-то отлучаться, были дома. Ройтер навел бинокль на всадника и узнал в нем Карлевитца. Ого! Что-то случилось, если он вот так вот, прямо ко мне без предосторожностей и не дождался субботы… Надо сказать, что встречаться в «Счастливой гавани» Ройтеру с каждым днем, проведенным с Анной, было все сложнее. Объяснить ей, зачем он ходит каждую субботу в публичный дом, он не мог. Сказать правду — «мы, экипаж подлодки U-2413, решили обустроить там штаб»? — Зная Анну, он был уверен, она просто не поверит и скажет: «Какую только херню мужики не придумают, чтобы потрахаться на стороне… Хоть подлодку. Хоть боевой дирижабль». Сказать «мы там с друзьями из автомастерской просто пиво пьем» — совсем беспомощно. Анна не юная барышня из воскресной школы и прекрасно знает, для чего устроены эти «танцевальные клубы». А убедить ее, что женщины его не интересуют… Это просто смешно. Почему тогда интересует она? В общем, г-но, как всегда, получается с этими бабами. Еще мне не хватало истерик, связанных с особенностями моей службы. И как объяснить — а вообще это как-то можно объяснить, — что служба родине и фюреру иногда проходит в стенах публичного дома?

Видно было, что Карлевитц не вылезал из седла чуть ли не сутки. В пыли, на взмыленной лошади. Вообще он куда больше других со своим «средиземноморским расовым типом» походил на аргентинца. Шляпа и клетчатая ковбойка ему очень шли.

— Командир! — И дальше едва слышным шепотом: — Я сделал замеры. Ящики светятся чуть больше естественного фона. Соленая морская вода. В ней реакции идут быстрее. Это означает, что через месяц-другой их можно будет извлечь из-под воды, я искал в горах место — это на границе с Чили. Туда мы их перепрячем. Я говорил с Марченко. Он сейчас возит динамит. Мы аккуратно украли парочку ящиков…

— Карлевитц, вы что, сбрендили там совсем со своими русскими? И почему вы говорите шепотом? — Ройтер невольно сам перешел на шепот. Как будто во время поединка с эсминцем «томи» слушают электронные сенсоры корабля противника.

— Я боюсь, что стены имеют уши, — признался Карлевитц. — Я еще никому не говорил про тайник.

Вообще-то верно. Ади об этих художествах его отца знать пока точно не следует.

— Как вы собираетесь украсть динамит? Он же учтен весь! Представляете себе, пропадет ящик! Марченко попалится, и еще не хватало его потом из тюрьмы вызволять!

— Нет, командир, — шепотом продолжил Карлевитц, — мы очень аккуратно это делаем — вытаскиваем из каждого ящика по одной шашке. Вместо нее втыкаем кусок мыла. На горных работах никогда не взрывают по одной… Делаем это на его маршруте — все пломбы целы…

— Ладно, надеюсь, вы знаете, что делаете, но что за секретность странная, не хотите же вы сказать, что мы будем их перепрятывать вдвоем, втроем. Вы, я и Марченко?

— Нет. — Карлевитц сделал жест в сторону двери — Но я бы не стал об этом рассказывать дону Фернандесу-Очо.

Час от часу не легче! Густаво торгует информацией? А почему бы и нет? Это же его работа была все эти годы, не так ли? И то правда, откуда здесь взялись машины английского посольства? Но если он стучит англичанам и русским одновременно, то тем более он должен информировать и немцев. Тех самых немцев, от которых мы сбежали сюда, и это значит, что они так, или иначе попытаются вернуть похищенное, чтобы дальше им уже самим торговаться и с русскими, и с британцами, и если получится, то и с американцами.

В комнату просунулась белобрысая голова надежды арийской расы:

— Дядя Конрад, а что было дальше?

— Дальше? — Ройтеру трудно было переключиться на другую волну — А дальше была война. Тяжелая жестокая война.

— И Белые Боги в ней победили?

— Ну конечно!

Не следует начинать сражения, если нет уверенности, что при победе выиграешь больше, чем потеряешь при поражении.

Октавиан Август

Британцы умудряются все обставить удивительно изящно. И рабочий кабинет Хейза в британском представительстве на авеню 9-го июля[46]был тому лучшим подтверждением. Казалось бы, ну, зачем тут серебряные подстаканники, эмаль, ну и всякая прочая дребедень. Мы же практически на территории противника и в походных условиях. Но так или иначе, а «походная палатка» Хейза-младшего была обставлена весьма изысканно. Не хватало только распорядителя с посохом. Английский юмор, он вообще такой. Огромный город, аккуратно, как канапе, нарезанный квадратиками кварталов, шумел за окнами, и ему не было никакого дела до того, чем занимались здесь граждане страны, находившейся за добрый десяток тысяч километров отсюда.