— А я и не собираюсь, папа.

— Если ты говоришь это, только чтобы успокоить меня, то не нужно. Не то чтобы я был против того, что он англичанин. Твоя мать тоже была англичанкой… Но он тебе не подходит. Лучше, если бы ты огляделась по сторонам здесь, на озере. Разве я не говорил тебе этого раньше?

— Говорил, папа, только…

— Да, теперь вспоминаю. Я спросил тебя, не хочешь ли ты взглянуть на Денниса, а ты ответила, что тебе такое в голову не придет. Но вы ведь все-таки думали друг о друге с тех пор? Или он просто так сказал мне?

— Деннис сказал тебе это?! Когда?

Но взгляд профессора замутнился, и он покачал головой. Время и обстоятельства выскользнули из его памяти, и следующие его слова уже были обращены к самому себе:

— Деннис… и Кейт… Разве я не говорил ей, что она должна еще и любить?.. Что одной доброты недостаточно?.. Иначе она выйдет за него из жалости. И как же тогда тот, другой, о котором я думал совсем недавно? Ведь он, этот Берк, тоже, как и Деннис, не рожден на озере, но, похоже, сильно любит его и гордится. Да, гордится и мечтает о его будущем. Разве многие из нас, уроженцев этих мест, могут похвастать тем же? И разве не слышал я уже, что этот парень влюблен в нашу Кейт, а она в него? Только…

Но тут его слова превратились в неразборчивое бормотание и вскоре стихли. И хотя девушки еще не знали этого тогда, их отцу уже было суждено никогда больше не заговорить с ними. На следующее утро перед зарей сиделка позвала их к нему и позвонила доктору Килиану. Свежий утренний ветерок прогуливался по глади озера, возвещая о рассвете, которого последнему из мужчин в роду «черных» Рутвенов уже не суждено было увидеть.

Долгое время Кейт не верилось, что она сможет забыть первую реакцию Брайди на их утрату. Девушка тогда сказала так:

— Теперь я смогу поехать в Дублин и заняться там тем, о чем давно мечтала. Я бы никогда так не сказала, если бы знала, что папу можно вернуть.

Так думала и Кейт, хотя обе они не раздумывая променяли бы свою новоявленную свободу на сковывавшие их до сих пор цепи любви и заботы. Теперь у них было много свободного времени, и они имели возможность на себе убедиться в том, как тяжело, когда у тебя нет никого, о ком ты мог бы заботиться. Разбирая вместе с Кейт бумаги и вещи отца, Брайди однажды сказала:

— Какая ужасающая тишина поселилась у нас после того, как папы не стало! Будто он расхаживал по дому и бил в гонг.

Кейт согласилась. Действительно, никто не нарушал безмолвия своими шагами, не шумел, и дом, в особенности кабинет отца, своей унылой пустотой словно давал понять, что ждет возвращения хозяина.

Сестры обсуждали дальнейшую жизнь, прекрасно понимая, что здесь для них нет будущего. У них было достаточно денег на обучение Брайди, но дом подлежал продаже, с тем чтобы обеспечить всех трех сестер материальной основой для будущего. Нора подумывала о рождении первенца и не собиралась возвращаться сюда по крайней мере еще год, пока не кончится командировка мужа. И хотя Кейт сообщила Брайди о том, что намерена в самое ближайшее время вернуться в Лондон, она понимала, что сначала должна разобраться с Деннисом.

Конор отреагировал на смерть их отца, как полагается нормальному мужчине. Он не стал, придерживаясь общепринятых условностей, звонить по телефону и задавать вопросы вроде: «Могу я чем-нибудь вам помочь?» Он просто приехал и помогал, беря на себя одну за другой печальные обязанности, постоянно находясь рядом с ними или держась на связи.

Совсем по-другому повел себя Деннис. Он так любил профессора, что теперь сам нуждался в постоянном утешении. Он был подавлен так же, как обе сестры, и они нередко вместе предавались воспоминаниям, которых не мог разделить с ними Конор. Конор помогал делом и почти не выражал формальных соболезнований. Но именно Конор, а не Деннис сказал Кейт правду, которую она давно пыталась облечь в слова, но до сих пор не могла их подобрать.

— Знаешь, Кейт, тот, кто теряет любимого человека, похож на дерево, которому обрубили сучья. Но не на срубленное дерево, заметь. Веришь или нет, но у тебя отрастут новые ветви, и заживленные раны воспоминаний окажутся не единственным соком, который будет питать эти ростки. Все лучшее, чем он был, станет этим соком. Оно не уйдет и останется в тебе. В твоей памяти может стереться его внешность, звук его голоса, но в нужный момент все лучшее, что было в нем, станет частью тебя, тем, за что тебя будут любить потом другие. Как ты думаешь, хватит у тебя смелости и терпения дождаться этого?

Кейт покачала головой.

— Не знаю. Сейчас я с ужасом думаю, что могла бы когда-нибудь забыть хотя бы малейшие его черточки, — призналась она, сердцем понимая, что Конор прав и что глубокий след, оставленный человеком, не имеет отношения к хрупкой человеческой памяти. Этот след всегда будет жить в любящих сердцах. Но откуда Конор так хорошо знает это?

А между тем Деннис задумал по-своему помочь. Это выяснилось, когда однажды они с Кейт остались в доме одни.

Подойдя к телефону ответить на раздавшийся звонок, Кейт повернулась к Деннису.

— Это был Фербер, агент по недвижимости, — сообщила она. — Но я полагаю, ты все и так понял?

— Да, — признался Деннис.

— Он сказал, что ты предложил им полную цену за дом и не требуешь, чтобы его освобождали. Это правда?

Деннис кивнул:

— Ну, раз Фербер говорит, то…

— Но, Деннис, почему?..

— По разным причинам. — Он заметил, как горделиво вздернулся подбородок Кейт, и поспешил прибавить: — Но поверь, тут нет никакой связи с тем, о чем мы когда-то договорились. Мы вернемся к этому вопросу не раньше, чем ты захочешь. Но не думала ли ты, куда вы подадитесь с Брайди, если кто-нибудь другой купит ваш дом и вам придется немедленно освободить его?

— Брайди в следующем месяце уезжает в Дублин и будет жить в общежитии, которое подыскал для нее Рори. А я…

— А Нора? — поспешил вставить Деннис. — Они с Томом должны будут где-то жить, когда вернутся.

— До этого еще далеко. И если ты хочешь купить дом по полной цене, мы не можем не освободить его.

— Если даже я не захочу жить в нем, то одной из вас троих он может со временем понадобиться. Если ты по-прежнему возражаешь, вы могли бы платить мне чисто символическую ренту и считать этот дом своим. Но ты не должна препятствовать мне в его покупке, Кейт. Не должна! У меня достаточно денег, чтобы заплатить за него, и я не вижу другого способа оплатить свой долг перед вами.

— Ты нам ничего не должен, Деннис!

— Должен, Кейт, еще как должен! Разве ты, и Брайди, и твой отец не принимали меня здесь как своего и не сделали для меня этот дом родным? Кормили, поили, нянчились со мной, носились как с писаной торбой… Разве этого не достаточно? И не забывай: есть и другое. Как, по-твоему, я должен себя чувствовать, понимая, что, если бы не я, профессор мог бы быть сейчас жив?