Но Винниченко охладил пыл министров, очередной раз предложив сначала «спросить Совет народных комиссаров, воюет он или нет... потребовать прекратить военные действия на Украине, отозвать с Украины российское войско...» В то же время на заседаниях сессии Центральной Рады Винниченко назвал Украину «оазисом порядка»! Это была явная дезинформация, так как Центральная Рада уже не контролировала целые регионы республики, а села и городки Украины стали ареной не только классовой борьбы, но и погромов, бандитизма... Определенные надежды Винниченко возлагал и на тайные переговоры с левыми эсерами из ленинского правительства СНК (Карелиным,

Прошьяном, Штейнбергом), что прибыли в Киев с тайной «миссией мира». Однако они не принесли желаемого мира и скорее всего были только отвлекающим маневром «красных» политиков.

Симон Петлюра ощущал неизбежность войны против Советской России. Он указал министрам на то, что положение на Украине «очень грозное», войск для реальной обороны недостаточно и все решения министров касательно обороны не имеют смысла — из-за катастрофического недостатка денег. Денег не получали ни в войсках, ни в учреждениях, ни на заводах, и это подрывало любое начинание и влияние киевской власти. Петлюра предложил конфисковать капиталы «где бы они ни были», чтобы организовать войско, оплатить «работу» агитаторов в войсках, расплатиться с рабочими и железнодорожниками. Однако и этого не было сделано...

Петлюра, очевидно, надеясь на помощь Антанты, предлагал немедленно наступать на Харьков, даже несмотря на то, что основные украинизованные военные части находились еще на немецком фронте. Он уверял министров, что даже небольшими силами вызванных с фронта украинских частей еще возможно «взять Харьков — оплот большевизма» и «охранять восточные границы Украины». В этом были свои резоны, так как и в частях Антонова-Овсеенко царил полный «кавардак», а «революционная дисциплина» больше походила на анархию. В декабре, в дни «пьяных погромов» и нарастающей анархии в Питере даже для того чтобы захватить столицу и разогнать ленинских правителей, было достаточно десяти тысяч дисциплинированных солдат.

Для взятия Харькова Петлюре тогда было достаточно десяти тысяч дисциплинированных, желающих сражаться солдат... Но где же их можно было взять? Эту «историческую» роль могли, правда, исполнить солдаты чешского корпуса. Но чехославаки слушались только приказов французского командования. А французские эмиссары медлили...

Петлюра еще надеялся экстренно создать небольшие мобильные части из оставшегося состава старых дивизий, для использования их на линиях железных дорог. Фактически Петлюра предлагал план эшелонной войны, именно такой же план разрабатывал в Харькове его враг —

начштаба советских войск, действующих против УНР, Михаил Муравьев (стратег разгрома восстания Краснова—Керен-

ского). Идея эшелонной войны тогда витала в воздухе. Эшелонная война предполагала быстрое продвижение войск в эшелонах по железным дорогам в глубь территории противника, при полном отсутствии линии фронта и без объявления войны. «Эшелонный» характер войны был обусловлен отсутствием фронтов, малочисленностью враждебных армий и обшей анархией тыла противников.

Интересно, что говоря о скромных возможностях республиканской армии 15 декабря 1917 года, Симон Петлюра за два дня до этого, на встрече с представителями Антанты, обрисовал совершенно иную картину. Тогда Петлюра утверждал что Украинская республика имеет 500-тысячную армию. Он обманывал союзников, выдавая желаемое за действительное, надеясь на помощь Антанты, надеясь, что «сильная Украина» будет более необходима Франции как «потенциальный союзник». Но такие уловки привели к тому, что Петлюра обманул самого себя. Французы на какое-то время успокоились, решив, что УНР достаточно сильна, чтобы самостоятельно защититься от «красных».

Зная, что надежных войск у Украинской республики наберется не более 30 тысяч штыков и сабель, к тому же разбросанных по всей Украине, Петлюра хотел представить дело французам так что только на фронте Генеральный секретариат контролирует до 220 тысяч солдат, 150 тысяч — в тыловых гарнизонах, 60 тысяч — «Вольных казаков» по селам. Очевидно, Петлюра опрометчиво считал «частями УНР» и разбросанные по всем фронтам бывшей империи «украинизованные» части вне Украины. Но эти части еще нужно было провести на Украину через «советские территории», и в декабре 1917-го было уже ясно, что это будет очень непросто сделать.

Союзники, принимая заверения Петлюры, надеялись прежде всего на то, что эфемерное украинское войско сможет сдерживать немцев на Восточном фронте. Этот фактор был главным для внешней политики Франции и Англии в годы войны. Франция, заботясь о сохранении Украины как своего военного союзника, предлагала правительству УНР серьезную финансовую и техническую поддержку — в обмен на отказ от сепаратного мира с немецким блоком.

От представителей Антанты Петлюра думал получить «добро» на использование против большевиков стоящих в украинских землях польских и сербских частей, а также чехословацкого корпуса (общей численностью до 70 тысяч штыков). 13 декабря командование чехословаков согласились «служить Украине», но только на немецком фронте, при условии полного финансирования корпуса правительством УНР и сохранения «проантантовской» направленности во внешней политике УНР.

Правительство Франции всерьез заинтересовалось перспективой независимой Украины только в конце ноября 1917 года. 11 декабря 1917-го между Англией и Францией было достигнуто тайное соглашение по «русскому вопросу». Результатом его было выделение «французской зоны влияния к северу от Черного моря». В эту зону попали Украина, Крым и Бессарабия. С этого времени и вплоть до ноября 1920 года Франция рассчитывала на реализацию своих «особых интересов» в этом районе. В Киеве тогда, помимо комиссара Франции Табуи, французские интересы представляли вице-консул Франции Арке, полковники Денса и Вайю.

Позднее представители Антанты в румынских Яссах сообщили, что Антанта требует от Украины не входить ни в какие переговоры с немецким и австрийским командованием и предлагает при помощи стран Антанты организовать свою армию для борьбы на немецком фронте.

Но правительство УНР в декабре семнадцатого еще жило в иллюзорном мире, после эйфории легкой ноябрьской победы, когда власть на Украине свалилась украинским социалистам в руки, как созревший плод. В действительности от «украинизованной» армии, армии, проведшей в сырых окопах и «кормившей вшей» 40 долгих месяцев, было уже мало толку. Октябрьская революция вконец подорвала дисциплину, а с ноября 1917 года армия ускоренно самодемобилизовывалась, распадалась на глазах. Уставшие солдаты не хотели уже никого слушать и расходились по домам. Петлюра позже говорил о миллионе украинских штыков, которые «растаяли, словно снег, в декабре 1917-го».

В такой обстановке Генеральный секретариат решил не провоцировать большевиков резкими военными действиями и заявлениями, а на всякий случай создать пока очередной «Особый комитет» — Коллегию по обороне Украины в составе «министров»: Порша, Петлюры, Ещенко.

Петлюра обратился за помощью в деле обороны УНР к русским солдатам и офицерам, призвавшим Центральную Раду как власть в крае. Им было приказано немедленно выделиться из большевистских частей и нести службу на Украинском фронте на общих с армией УНР основаниях.