И они катались уже несколько дней. Делать особенно было нечего. Погода в Кобленце стояла спокойная — ни жаркая и ни холодная. Один раз они даже заехали на гору, где массивными каменными стенами возвышалась над городом крепость прошлого века. Эта поездка немного огорчила Сергея. Он понял, что машина не настолько мощная, насколько выглядит. Но высоту она «взяла», пусть и с трудом.

— Она же не рассчитана на гонки с гробами, — сказал Ник.

— Зато красивая, — успокоил сам себя Сахно. Красивый похоронный лимузин бензин жрал со славянской жадностью — уходило около пятнадцати литров на сотню километров по городу. Сахно как-то вечером решил изучить мотор, думал, что с бензонасосом что-то не в порядке. Оказалось, что в порядке. Тогда он махнул рукой. Еще бы не махнуть, если за бензин, как и за все остальное, платил Ник.

Появилось у Ника и Сахно в Кобленце любимое место, открыл которое Сергей.

Оно называлось Deutshe Ecke — Немецкий Угол — место слияния двух рек: Рейна и Мозеля. Реки . сливались под острым углом, и на этом острие суши за перманентным слиянием рек следил огромный бронзовый канцлер Вильгельм.

Лимузин они ставили за памятником, а сами посиживали на скамейке, глядя на воду. Разговаривали в эти моменты мало. Сидели, ели сделанные из общего гостиничного завтрака бутерброды и запивали их колой или пепси.

Два раза Сахно сам срывался среди ночи покататься по ночному городу, и это вызывало у Ника, по крайней мере, удивление. Он даже чуть завидовал Сахно, который, не зная немецкого, чувствовал себя в городе, как рыба в воде.

Говорившему по-немецки Нику, казалось, в Кобленце не было так уютно, как его напарнику. Он уже начинал понемногу нервничать: деньги потихоньку таяли, а к ним в гостиницу никто не приходил. Если б не жена с Володькой, застрявшие по его милости в Саратове, он бы, конечно, беспокоился меньше. Но ведь они ждали от него известий. А известия могли появиться только после того, как порученное ему дело будет завершено и он заработает таким образом и возвращение в Киев, и квартиру, в которую их можно будет сразу вызвать.

Прошел еще один день, и Ник сосчитал оставшиеся марки — тысяча семьсот пятьдесят. Вроде бы и не мало, но ведь и гостиница у них пока не оплачена.

Большая часть денег ушла на бензин.

Ник после завтрака подошел к гостиничному старику, который, несмотря на свою явно выраженную нелюбовь к Сахно, к нему, Нику, относился неплохо.

Спросил, сколько они уже должны за гостиницу.

— Девятьсот шестьдесят марок, — ответил старик, пощелкав клавишами компьютера.

Ник вспомнил о карточке, полученной от Ивана Львовича. Порылся в кармане, достал ее. Показал старику.

— «Американ экспресс»? — присмотрелся старик. — Конечно, ею за все можно платить.

Ник расслабился. Мог бы и раньше о карточке вспомнить, сэкономил бы время, потраченное на пересчет купюр в коричневом конверте.

— Ну что, поехали? — подошел к нему в фойе Сахно, держа по два завернутых в салфетки бутерброда в каждой руке.

— Куда сегодня?

— Сначала заедем в один райончик тут неподалеку, а потом махнем за город.

«Райончик неподалеку» оказался грязным пригородом километрах в двадцати от центра города.

Сахно остановил лимузин возле какой-то церкви и попросил Ника обождать пару минут. Сам ушел по узкому переулку, заполненному мусорными баками.

Ник удивился. Раньше сюда они не приезжали, значит, Сергей бывал здесь один. Только что ему здесь делать, не зная языка?

Через несколько минут он вернулся раздраженный, сел за руль и рванул с места, шепотом выматерившись.

— Что такое? — спросил Ник, но ответа не дождался.

Они ехали по неширокой гладкой трассе, проложенной по лесу. Росшие по обе стороны дороги сосны напомнили Нику о Конче, о маленьком уютном домике под Киевом. Вспомнил он и. большой трехэтажный дом, где поили его кофе Валентин со Светой. Они вспомнились с особенной теплотой, и он подумал, что не зря случай организовал его утреннюю встречу с Валентином на берегу залива. «Случай — бог жизни!» — вспомнил он любимую фразу из прошлого.

Сахно затормозил, развернулся в три этапа, перекрыв на минуту дорогу лимузином. Завизжал тормозами новенький «мерседес», но Ник, обеспокоенно взглянув на его водителя, увидел, что тот совершенно спокоен. Ни тени раздражения. Встретившись взглядом с Ником, круглолицый пожилой немец приветливо кивнул.

«Наверно, подумал, что мы заблудились и опаздываем на похороны», — решил Ник.

Они вернулись обратно в гостиницу. Настроение у Сахно было паршивое, но он ничего никому объяснять не собирался. Это Ник уже уяснил. Одной из черт характера Сахно была какая-то природная скрытность. Он вроде не следил за своими словами, вел себя слишком раскованно, даже по-хулигански, но при этом ничего о себе, о своем прошлом не говорил. А Ник и не спрашивал, ведь Сахно выдерживал паритет: прошлым Ника он тоже не интересовался. Он вел себя так, как и должны вести себя случайные попутчики: приветливо и без навязчивого любопытства.

В номере он немного успокоился, но глаза его горели. Наклонившись под стол, он вытащил оттуда принесенный недавно пакет. Достал две бутылки красного вина.

Ник без слов все понял, сходил в ванную и принес два стакана, которые невидимая утренняя горничная всегда забирала из комнаты и ставила на стеклянную полку под зеркалом над умывальником. Словно не понимала, что из стаканов в ванне не пьют.

Сахно посмотрел на стаканы в руках у Ника и отрицательно мотнул головой.

Это Ника удивило. А Сахно тем временем снова полез в пакет и вытащил запакованный в мягкий целлофан круглый черный хлеб. Потом, сняв со стеклянного подноса графин, положил туда распакованную буханку и уставился на нее немного сумасшедшим взглядом.

— У тебя нож есть? — спросил Сахно.

— Нет.

— Сходи, возьми у старика. Он тебя любит! Ник принес нож.

* * *

Сергей вырезал сверху буханки кружок корочки, поднес к носу, понюхал.

Ник напряженно следил за ним, не понимая, что с его напарником происходит.

— Открой вино, — не оборачиваясь, попросил Сахно.

Взяв открытую бутылку, он наклонился к буханке и стал понемногу лить красное вино в открывшийся сверху мякиш. Буханка впитывала вино, оно уходило куда-то вниз, и Сергей снова наклонял горлышко бутылки к трепанированной буханке.

На глазах у Ника вся бутылка вина поместилась в этой буханке, и Сахно, сам открыв вторую, начал и ее потихоньку «переливать» в хлеб.

В какой-то момент вино «встало», остановилось на уровне корки. Тогда Сергей отставил вторую бутылку, наклонился над хлебом, осмотрел его осторожно, притронулся /к нему с опаской, как к мине. Опустил верхний кружочек отрезанной корочки на место.