— Дорогая, а разве он не с тобой? — взволнованно спросила женщина. Она даже не пыталась скрыть разочарования.

Дорис почти разозлилась из-за того, что даму в возрасте так возбудил вид Ди, но обеих женщин тут же охватило смущение.

— Погоди. Куда ты?

— Просто осмотрю окрестности.

— День в самом разгаре. Ничего не случится. Останься со мной.

— Я скоро вернусь.

И Ди ускакал, не оглядываясь.

Он повернул налево, и тут раздражённый голос поинтересовался:

— Ну и почему ты не клеишься к ней? Хочешь сказать, что так беспокоишься за того маленького грубияна, что на месте усидеть не можешь? Или что тебе невыносимы страдания, написанные на лице его сестрицы? Дампир там или нет, у тебя ещё молоко на губах не обсохло, молодо-зелено, хе-хе-хе. А может, ты влюбился в девчонку, а?

— Ты так полагаешь?

Только с кем же разговаривал Ди?

Впереди лежала лишь пыльная дорога, зажатая между каменных и земляных стен, и никого вокруг, не считая вялых, докучливых лучей послеполуденного солнца. Но ведь голос откуда-то раздавался!

— Без шансов! Ты не настолько мягкотелый. Как-никак в твоих жилах его кровь. Отличная мысль — назвать себя Ди!

— Замолчи!

Судя по реакции охотника, загадочный голос коснулся весьма больной темы.

Впрочем, секунду спустя молодой человек вновь обрёл хладнокровие:

— Что-то в последнее время ты стал частенько жаловаться. Хочешь разойтись со мной?

— О нет! — воскликнул голос слегка испуганно. Но тут же, видно опасаясь, что продемонстрировал слабость, добавил: — Я ведь с тобой не потому, что мне это нравится. Сам знаешь, как у нас заведено: давай и бери, на взаимных уступках держится мир. Кстати, не ради смены темы, но почему ты не сказал девице об отметине, которую оставил на её шее? Из верности своему отцу? Одно твоё слово успокоило бы её, точно говорю. Тяжко, должно быть, нести в себе кровь аристократа.

В голосе звучало сочувствие, но то, что оно было притворным, доказал взрыв издевательского смеха.

Любой праздный зевака, увидев молодого человека, спорящего с воображаемым собеседником, решил бы, что всадник определённо спятил. Однако голоса не походили друг на друга ни по каким критериям и были совершенно разными: загадочную сцену можно было бы объяснить разве что поистине гениальными чревовещательскими способностями юноши.

Глаза Ди вспыхнули, но вскоре обрели свой обычный цвет тёмного омута; разговор завершился. Продолжая разведку, охотник ещё трижды сворачивал налево, чтобы вернуться к воротам дома врача.

— Ничего странного, никаких подозрительных типов? — снова спросил голос из ниоткуда.

— Ничего.

Судя по тону ответа, Ди действительно объезжал территорию в поисках следов чего-то необычного.

Не торопясь спешиться, охотник обратил прекрасный лик к солнцу и поморщился.

— Всё ли это, что я могу сделать? — пробормотал Ди.

Возможно, в сознании его мелькнула картина грядущей битвы; на миг правильные — ох, до чего правильные! — черты охотника исказились, но тут же всё пришло в норму. Однако несколько лошадей у коновязи на другой стороне улицы вдруг тревожно всхрапнули, а прохожие прикрыли глаза, спасаясь от пыли, внезапно брошенной им в лица порывом неприятного, горячего ветра.

Лицо Ди на секунду стало таким, каким его видели в подземном мире мидвичские медузы, — это было лицо жаждущего крови вампира.

Кинув короткий взгляд на запертую дверь докторского дома, Ди натянул поводья, развернулся и направился прочь из города.

Руины лежали в двух часах езды отсюда.

— Он рядом. Вот-вот покажется на вершине холма, — сообщил возвратившийся со скоростью ветра Бурав.

Рэй-Гинсей, привалившийся к каменной статуе, тут же выпрямился. Бурав был их вперёдсмотрящим.

— Один, полагаю?

— Как перст. Как ты ему велел.

Рэй-Гинсей кивнул и обратился к оставшимся приспешникам, застывшим рядом, точно демоны-стражи у храмовых врат, напряжённо обшаривающим степь глазами.

— Итак, приступим. Займётесь им, как мы договорились.

— Да, сэр!

Ответив кивком на синхронный поклон Голема и Халы, Рэй-Гинсей подошёл к привязанной за его спиной лошади. Для представления четвёрка избрала ту самую чашеобразную впадину, где встретила смерть ведьма. Вызвать Ди именно туда, где их парализовала аура охотника, было вполне в духе мстительных бандитов, но на выбор повлияло ещё и выгодное местоположение низины: здесь так удобно вчетвером броситься на одного!

Рэй-Гинсей присел на корточки возле связанного по рукам и ногам Дэна, лежавшего за камнем с кляпом во рту. Криминальные элементы называли такой лоскут «шмот-в-рот». Сотканный из специальных волокон материал поглощал любые звуки, так что похитители людей ценили его на вес золота. Держать же так ребёнка, которому едва сравнялось восемь, целое утро — подобная жестокость не имела названия. Рэй-Гинсей потянул кляп за торчавший наружу лоскуток:

— Ну что ж, твой спаситель идёт. Я составил этот план вчера, когда услышал о тебе и твоей сестре, и, должен признаться, кажется, всё идёт великолепно.

Едва Рэй-Гинсей закончил, яростный взгляд мальчика исполнился надежды и уверенности. Теперь Дэн смотрел в сторону холмов.

Рэй-Гинсей хмыкнул:

— Как печально. Ни одному из вас не суждено уйти отсюда живым.

— Ха, это вы, гады, подохнете тут, а не мы! — Перепуганный, голодный и осунувшийся, Дэн всё же собрался с силами, чтобы швырнуть в лицо бандиту дерзкий ответ. С тех пор как его захватили в плен, мальчику не дали и капли воды. — Ты даже не представляешь, как силён старина Ди!

Слова его были храбрыми, но паренёк брал злодея на пушку. Он ведь никогда не видел, как дерётся Ди.

Дэн думал, что Рэй-Гинсей рассердится, но тот, напротив, лишь подмигнул ему и мотнул головой в сторону троицы соратников, разместившихся в центре впадины.

— Может, ты и прав. Значит, у меня будет меньше работы.

Глаза Дэна широко распахнулись — он решил, что ослышался.

Увы! Главарь банды действительно намеревался похоронить своих приспешников рядышком с Ди. Сперва он хотел расквитаться только с Ди и Дорис, потому что та знала его в лицо, но едва граф пообещал сделать его представителем знати, планы Рэя-Гинсея кардинально изменились. Он обретёт могущество и бессмертие аристократа — и перестанет быть грязным бродячим разбойником, грабителем с большой дороги.

Так что, в соответствии с планом графа, он предоставил вампиру разбираться с Дорис, а сам решил вдобавок к парочке, которую приказал убить граф, прикончить ещё троих. Оставь он своих спутников в живых — и впоследствии ему пришлось бы горько пожалеть об этом.