Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Пока терпимо, — буркнул Терещенко.
— Осмотр закончен, — сказал экстрасенс и направился к умывальнику.
— Вы можете обнаруженное исцелить? — спросил Семен.
— Да, — ответил экстрасенс, не оборачиваясь. — Не знаю, как насчет грыжи в позвоночнике и остеохондроза, остальное поддается. Два-три сеанса…
«Мальчик не знает себе цены, — думал Терещенко, лихорадочно одеваясь. — Тут только диагностика на Ленинскую премию тянет, если не на Нобелевскую. А если еще вылечить… Ну, Комарик, ну, умница! Озолочу!»
— Идемте, — предложил Семен, повязав галстук. В кабине он сказал, встретившей их вопросительным взглядом ординатору. — Виктория Петровна, подождите в приемной!
Комарик насупилась, но послушно встала.
— Итак, чем могу быть полезен? — спросил Терещенко, когда дверь за ординатором закрылась.
Экстрасенса он слушал, убеждаясь, что не ошибся. Боже, как мелко! Какое-то ДЦП. Он точно не знает себе цену!
— Согласен, — сказал, после того как гость смолк. — Даже более. Готов создать в клинике отделение под вас. Заведующей предлагаю назначить Викторию Петровну. Не возражаете?
— Нет, — улыбнулся Мурашко. — Сам хотел об этом просить.
— Дальше, — продолжил Терещенко. — Никаких денег брать с вас не буду — ни по ведомости, ни наличными. Персоналу доплачивайте, если хотите, мне не нужно. Взамен будете принимать больных, которых приведу. Только я и никто больше! — добавил, увидев его недовольный взгляд. — Можете брать с них деньги — не в моем присутствии, конечно.
— Только не с онкологией! — покрутил головой гость. — Пробовал, бесполезно. Остальное по мере возможности. Я не бог.
— Договорились! — поспешил Терещенко. «Тут и без онкологии хватит!» — подумал. — Теперь главное: нужно разрешение Минздрава. Я, конечно, похлопочу, но не уверен, что получится.
— А если мои способности подтвердит экспертная комиссия министерства? — поинтересовался экстрасенс.
— Как ее собрать? — вздохнул Терещенко.
— Разрешите? — гость указал на телефон.
Семен кивнул. Гость встал, придвинул к себе аппарат и стал накручивать диск.
— Алло? — заговорил в микрофон. — Добрый вечер, Люся! Как дела у моей пери?.. Обижаешься? Ну, да, всего одна статья. Предлагаю продолжение банкета… Да, да, ты верно поняла — я о комиссии Минздрава. Есть возможность провести ее на базе Минской областной клиники. Главный врач, Семен Яковлевич Терещенко, согласился оказать содействие. Как раз из его кабинета звоню… Вам привет от Гуссейновой, — повернулся он к Семену. Терещенко кивнул — эту журналистку он знал. — Договорились? Целую! Вот и все, — улыбнулся он, положив трубку. — Люся, как танк, любую комиссию продавит.
— Спасибо! — поблагодарил Терещенко. — Что ж… До связи?
Экстрасенс кивнул, попрощался и вышел.
«Замечательно! — подумал Терещенко, проводив его взглядом. — Что ж, Семен… Тебе, кажется, повезло».
* * *
Под мероприятие отвели актовый зал клиники. Здесь он имелся. Ну, а как иначе? Где проводить собрание коллектива, знакомить его с последними решениями партии и правительства, награждать отличившихся в социалистическом соревновании и принимать повышенные обязательства? Хотя какие они могут быть у врачей? Больше ног и рук отрезать, удалить аппендицитов или селезенок? Шучу. Хотя… КПСС в своем стремлении подвести всех под одну гребенку до чего угодно додумается.
Почему Терещенко выбрал это, а не другое помещение, я понял, переступив порог зала. Почти все места оказались заняты. Преимущественно людьми в белых халатах, но встречались и без них. Свободен только ряд перед сценой. Перед ней — стол, накрытый простыней — это по моей просьбе. На сцене — стол подлиннее, там же стулья для членов комиссии. Президиум, мать его.
Люся с Сашей были уже здесь. Я обнялся с Гуссейновой, пожал руку Лукьянову.
— Ну, что дадим жару? — поинтересовалась у меня Люся.
— Порвем, как Тузик грелку, — пообещал я.
Саша засмеялся.
— Меня в фас не снимать! — напомнил я.
— Не переживай, Миша! — заверил Саша. — Лиц хватит.
Это точно. В той жизни Саша с Люсей как-то пригласили меня на эксперимент с бабкой Федорой. Я в ту пору преподавал, времени хватало, потому согласился. Было любопытно. В клинике меня облачили в белый халат и посадили в президиум. Это фото и опубликовала газета. После чего начался ад. Мне звонили сослуживцы и знакомые, просили адрес Федоры. Хотя результат ее воздействия оказался нулевым, никого бабка не исцелила. Когда упрекнули, ответили, что всему причиной лекарства, которыми пичкали пациентов. Химия помешала воздействию волшебных рук бабули…
Люся с Сашей принялись обсуждать ракурсы съемки. Я отошел, чтобы не мешать, и молча наблюдал за друзьями. В той жизни наши пути с Люсей разошлись, а вот с Сашей дружили до конца. В последние годы только перезванивались, но я был рад слышать его голос, как и он мой. Саша перенесет несколько тяжелейших операций — рак, но выживет. Мы с ним как-то быстро сошлись — сначала по работе, потом это переросло в дружбу. Как и все фотокорреспонденты, Саша — фанат своей профессии. Снимает великолепно, а вот писать не умеет. На том и сблизились. Ответственный секретарь редакции принимал от фотокорреспондентов снимки только с текстовками — двумя-тремя предложениями, поясняющими изображение. Журналисты «Советской Белоруссии», считающие себя мэтрами, писать их не хотели. За текстовку платили рубль — мало. Но что значил рубль на исходе 80-х? Полноценный обед из трех-четырех блюд в столовой Дома Печати. Две пачки сигарет в картонной пачке, или три — в бумажной. Пять буханок хлеба. Я рос сиротой при живой матери, ценить копейку научился…
От воспоминаний меня оторвала Вика. Появившись в зале и окинув его взглядом, направилась ко мне. Выглядела она встревоженной.
— Беда Миша! — прошептала, подойдя. — Только что узнала: комиссию возглавил Елисеев.
— Это кто?
— Доктор медицинских наук, профессор, член-корреспондент Академии наук. Ему за восемьдесят, но голова работает, как у молодого. Помнит все. Самый страшный оппонент на защитах диссертаций, может завалить соискателя одним вопросом. Его все боятся. Пригласили из вежливости — величина, а он возьми и согласись. Ох, Миша! Елисеев терпеть не может всяких магов и экстрасенсов, неоднократно заявлял об этом публично. Считает их жуликами и шарлатанами.
— Я с ним солидарен.
Вика изумленно уставилась на меня. От дальнейших объяснений меня избавило появление комиссии. Ее члены вошли в зал и направились к сцене. Впереди шагал высокий представительный старик с коротко стриженными седыми волосами. Похоже, тот самый Елисеев. Выглядел он барственно. Рядом с ним семенил Терещенко. Он что-то говорил профессору, размахивая руками. Следом вышагивали трое мужчин белых халатах, ничем не примечательные внешне. Саша вскинул «Никон», Люся достала из сумочки диктофон. Мы с Викой отошли от прохода и сели в первом ряду.