Приближение германской армии вызвало в нормандцах не страх, как этого можно было бы ожидать по поведению их потомков, а ярость. Эти большие, немного медлительные светловолосые люди были потомками суровых норманнов, пахарей моря, с одинаковой легкостью ловивших в открытом море сельдь и ходивших в грабительские военные походы. Именно там, в опоясавших Руан окопах, добровольцами был изобретен «руанский коктейль» – бутылки, наполненные бензином или керосином и снабженные зажигательным фитилем, которыми французские национальные гвардейцы пожгли изрядное количество германских панцеров. Туда же, в самое пекло боев были брошены разрозненные части чехословацкого легиона, еще зимой выведенные из Советской России.

Одновременно в тылу сражающихся руанских добровольцев в Гавре и Довиле, а также в самом Руане, с пароходов высаживались все новые и новые тунисские, алжирские и марокканские дивизии, солдатам которых после победы над Германией было обещано полноправное французское гражданство. Другие подкрепления из Северной Африки и Кохинхины прибывали под Руан из Марселя. В то же время в Дьеппе и Булони разгружались индийские колониальные части, а также новозеландские, австралийские и южноафриканские дивизии, которые тут же включались в состав изрядно истощенных Британских экспедиционных сил.

В основном пополнение шло в 1-ю и 3-ю армии, которые превращались в ударные группировки, готовые ударить под основание Руанского выступа в районе Амьена и Нешатель-ан-Бре, неподалеку от места знаменитой средневековой битвы при Кресси.

В то же время с противоположной стороны Руанского выступа, в районах городков Сен-Клер и Бове, концентрировались свежие французские части. Маршал Франции Фердинанд Фош готовился дать решительный бой группе армий «Принц Леопольд» и разгромить ее, пока увязшая в Париже вторая половина германской армии растрачивает свои силы в уличных боях, сражаясь за груды битых кирпичей, в которые превратилась французская столица. Германский император Вильгельм поставил перед фон Беловым задачу – Антанта не должна снять из-под Парижа ни одного солдата!

Но при этом, если верна прямая теорема, то верна и обратная. И германское командование тоже не могло снять из-под Парижа ни одного подразделения для того, чтобы направить его на помощь своим увязшим под Руаном войскам. К настоящему моменту было почти исчерпано численное преимущество германской армии, сложившееся десять месяцев назад, когда сперва вышедшая из войны Советская Россия, а потом разгромленная и бросившая оружие Италия позволили германскому командованию сконцентрировать все свои силы на Западном фронте против англичан и французов. Все сожрал проклятый Париж, превратившийся в еще одну мясорубку, наподобие Вердена.

– Если бы битвы за Париж не было, – сказал маршал Фош, – то ее следовало бы выдумать.

Вообще-то маршал Фош положил в «парижской мясорубке» в полтора раза больше своих солдат, чем немцы. Но эти солдаты для него были дешевым колониальным быдлом, которое не за что и незачем жалеть. А немцы теряли в боях в основном солдат, уроженцев Германской империи. При этом сгинувший в кошмаре уличных боев (больше половины перебежало к Антанте) польский «легион Пилсудского» был всего лишь восточно-европейской экзотикой, как и части, сформированные из пленных румын и итальянцев, согласившихся воевать за Центральные державы, но делавших это чрезвычайно плохо и неохотно и (в очередной раз) сдающиеся в плен.

Исчерпание германских резервов, которых еще в конце весны, казалось, было вполне достаточно, привело к тому, что ударная группировка 2-й армии к Руану проскочила, а вот раздвинуть края прорыва на как можно большую ширину, действуя против открытых флангов, 17-й и 18-й германским армиям не удалось. И теперь на флангах прорыва шли ожесточенные затяжные бои с постоянно подтягиваемыми к линии фронта колониальными частями Антанты.

Атаки сменялись артиллерийскими обстрелами и контратаками, попытки германских гренадер вклиниться между французскими частями и обойти позиции парировались выдвигающимися резервами. Линия фронта двигалась, но значительно медленнее, чем хотелось германскому командованию, и со значительно большими, чем это было запланировано, потерями.

Франция и Англия были великими колониальными державами и могли гнать толпы разноплеменного пушечного мяса прямиком на фронт, на убой, под немецкие пули и снаряды. Французским и английским генералам лишь требовалось дополнительное время для того, чтобы мобилизовать эти массы разноплеменных солдат, сколотить из них подразделения, потом провести минимальное обучение, в том числе и тому языку, на котором говорят их командиры, а потом доставить на кораблях в Европу. Для германского же командования это было недостижимой мечтой, и необходимость отбиваться от попыток Антанты завалить их «пушечным мясом» приводила германских генералов в состояние исступления.

Но французы и англичане думали совсем по-другому. Мандраж начала лета, когда боши со своей новой техникой и тактикой казались неуязвимыми и непобедимыми, уже почти прошел, и теперь англо-французское командование собиралось угостить своих немецких коллег блюдом, приготовленным по их же рецептам.

В британской и французской армиях были сформированы конно-механизированные соединения масштаба бригада – дивизия. А так как танков, пусть даже и уступающих новым германским панцерам, было в несколько раз больше, чем в германской, то и конно-механизированных дивизий, вооруженных в основном французскими танками FT-18 и английскими «виккерсами», было создано чуть более двух десятков. Они были сосредоточены на острие предполагаемых контрударов, которые должны будут сомкнуться за спиной у германской группировки.

Прибывший для встречи с Фошем представитель британского командования привез известие о том, что их группировка к началу сражения уже почти готова. Правда, было бы желательным подождать окончательного развертывания двух маорийских дивизий, совсем недавно прибывших из Новой Зеландии, и подвоза из Англии десяти- и двенадцатидюймовых железнодорожных артиллерийских транспортеров. Не одни немцы способны курочить старые броненосцы, снимая с них орудия главного калибра.

На это маршал Фош ответил, что он дает англичанам на доразвертывание одну неделю – до десятого сентября – и ни одним днем больше, потому что французская армия также нуждается в подтягивании поступающих из колоний дополнительных резервов. Как только этот день придет, то для германской армии настанет судный день.

7 сентября 1918 года.

Петроград. Таврический дворец.

Кабинет председателя Совнаркома

Разговор, который сегодня должен был состояться в кабинете Сталина, можно назвать судьбоносным. Решался очень важный вопрос – будет ли на Дальнем Востоке война с Японией или нет. Генерал Бережной прислал из Владивостока подробный доклад о его контактах с японскими эмиссарами, а также о начале операции «Меморандум». Присутствующие в общих чертах знали о событиях, происходящих на Дальнем Востоке. Теперь же им предстояло в полной мере ознакомиться с информацией, которая была тщательно изучена и проанализирована специалистами по Японии и США из российского Генерального Штаба.