тут все высматриваешь? – снимая камеру с крепления, недовольно спросил Сарычев. – Нравится тачка? Покупай!

Ярыгин ничего не сказал, взял видеорегистратор, включил обратную запись, нашел момент, когда Сарычев подъезжал к торговому центру, остановил, снова отмотал… Действительно, Сарычев только подъезжал к торговому центру, когда зазвонил телефон. В одиннадцать двадцать пять зазвонил. Сарычев ответил, спросил, кто такой Захар. И снова задал вопрос: «Какие деньги?» А затем: «Да пошел ты!..» Все сходилось. Не мог Сарычев, оставив машину возле торгового центра, сесть в такси, добраться до улицы Боткина, позвонить на свой телефон, оставшийся в машине, и вернуться. Кто-то ему все-таки звонил.

– Что еще? – спросил Сарычев, глянув на Ярыгина.

Он полулежал в водительском кресле, наслаждаясь кайфом от выкуренного недавно косячка.

– А где ты был вчера вечером? – спросил Ярыгин.

– Где я был?.. Снегом занесло, – закрывая глаза, улыбнулся Сарычев.

– Где?

Ярыгин включил перемотку, но очень скоро вернулся к моменту, когда Сарычев подъехал к торговому центру и у него завязался разговор с Захаром. Как оказалось, цикличность записи на регистраторе составляла всего двенадцать часов. Время отмоталось к четырем часам сегодняшней ночи и скачком вернулось к моменту, когда Савелий занялся регистратором. А в Прокофьева стреляли в двадцать два пятнадцать, за шесть часов даже черепаха смогла бы убраться с места преступления. В районе четырех часов ночи машина Сарычева, судя по записи, уже стояла в своем гараже.

Ярыгин изучил всю запись. В десять двадцать утра Сарычев выехал со двора, в одиннадцать пятнадцать ему позвонил Захар, что не помешало ему сходить в торговый центр, отовариться в универсаме и вернуться домой с продуктами. В час пятьдесят он начал мыть машину, благо погода и техническая оснащенность позволяли, в два тридцать закончил, поставил автомобиль в гараж, закрыв при этом ворота. В районе трех часов вернулся, сел в салон, откинулся на заднем сиденье и со смаком закурил. От этого дела Ярыгин его и оторвал.

– Траву курил?

– Какую траву, деревня? – поморщился Сарычев. – Каннабис!

– Ух ты!..

– Слушай, а ты чего такой шумный, начальник? – недовольно, но при этом с блаженной улыбкой спросил Сарычев. – Голова от тебя болеть начинает.

– Жена не ругает?

– Жена на работе.

– Ты же говорил, жена, дети.

– Дети дома, а жена на работе… Должна подъехать… А ты здесь торчишь.

– А вчера снег был?

– Вчера снег.

– В смысле кокаин?

– В смысле обычный снег… Я кокаин не употребляю, веду здоровый образ жизни.

– И где тебя вчера снегом занесло?

– Не важно, где занесло. Важно, что под снегом я домой ехать не мог. Как отпустило, так и поехал.

– И когда приехал? – глянув на камеру над воротами, спросил Ярыгин.

– В районе двух ночи.

– А в Прокофьева в районе десяти стреляли.

– Дня или вечера?.. В Прокофьева?! – Сарычев распахнул глаза, повернул голову к Ярыгину и удивленно посмотрел на него. Удивленно, но без сожаления, а даже с радостью.

– В Прокофьева.

– Живой?

– Живой.

– Жаль, – вздохнул Сарычев, закрывая глаза.

– Что?! – возмутился Савелий.

Сарычев явно находился под воздействием марихуаны, но все равно осознал свою ошибку.

– Думаешь, надо взять слова обратно? – спросил он.

– Так, может, это ты в него стрелял?

– Я?!. В Прокофьева?!. Ну а кто ж еще!.. Кто еще, если не я!.. – с сарказмом засмеялся Сарычев. – На самом деле это уже не смешно!

– Значит, вчера в районе двух часов ночи вернулся? – спросил Ярыгин, выразительно глянув на фонарный столб с закрепленной на нем камерой.

– Ну где-то так.

– В какой одежде?

– А в какой одежде… Хотя нет, в этой я машину мыл.

– Ты каждый день ее моешь?

– Да нет, просто сегодня всего минус два, а завтра до двадцати опустится. Только сегодня и мыть.

– Решил вымыть машину и покурить?

– Последний косяк был, можешь обыскать, ничего нет.

– Может, и обыщем… – согласился Ярыгин.

И обыск неплохо было бы провести, и одежду на экспертизу взять, вдруг на ней следы пороховых газов.

– Ну давай, начинай, а я пока вздремну. Что-то я устал немного, – закрывая глаза, кивнул Сарычев.

– Наверное, устал, и в магазине затарился, и машину вымыл.

– Еще и снег почистил.

– Ну да, снег… – кивнул Ярыгин.

Двор действительно очищен от снега, и на дороге к дому тоже убрано. Кстати сказать, одна половина дороги очищена, а другая нет. Но не может быть, чтобы трактор убрал снег только с одной половины дороги.

– С утра снег раскидал.

– Снегоуборщиком?

– Машина – зверь! Сел и поехал.

Ярыгин кивнул, вспоминая. Он как-то не обратил внимания на мини-трактор со снегоуборщиком, который стоял под навесом. Заметил, но значения не придал. А ведь стояла машина, и двор от снега очищен.

– И далеко уехал?

– Куда я уехал? – не понял Сарычев.

– Дорогу тоже чистил?

– А-а… Это машина – зверь, а я человек. Мне-то совсем не трудно, а людям хорошо.

– Значит, утром снег расчищал?

– Расчищал.

Ярыгин проверил показания, просмотрел запись. Действительно, Сарычев занялся уборкой, как только жена уехала на работу, в семь часов сорок минут. Сначала кое-где подчистил лопатой, затем сел на свой мини-трактор. Убрался во дворе, потом выехал на дорогу и вскоре покинул зону обзора камеры. Затем вернулся, снова исчез…

Савелий заглянул и на задний двор, там все в снегу, расчищена только дорожка, ведущая к дальней калитке, через которую можно было выйти прямо к лесу. А через лес Сарычев мог уйти в город. Минут двадцать идти по лесу, затем дорога, куда можно вызвать такси. Также можно было уйти проселком, который тянулся по всей линии вдоль домов – до Профсоюзной улицы. Ярыгин вышел за калитку, но проселок этот очищен был метров на десять в одну и другую сторону, а дальше шла снежная целина, и ни единого свежего следа.

– И все-таки я не понял, начальник, в чем проблема? – спросил Сарычев.

Ярыгин закончил осмотр, но уходить не торопился. Во дворе чисто, в показаниях гладко, а все равно не верил он Сарычеву. Что-то не так с ним. Обыск бы провести, но для этого постановление нужно, а Ковелев лично распорядился оставить подлеца в покое. А злить Сарычева нельзя, он ведь настроен на конфликт с Прокофьевым, еще обвинит его в сговоре с Сивым. Да и нет смысла устраивать обыск. Сарычев – тертый калач, если он виновен, то наверняка уже избавился от улик.

– Как в чем? – удивился Ярыгин. – А кому Захар звонил?

– Так нет у меня никаких денег.

– А Захар об этом знает?

– Я не знаю, кто такой Захар.

На дворе темнело, зато у Сарычева прояснился взгляд. Отпускал его сладкий дым конопли.

– Я же говорю, опасная личность. Его подозревают в убийстве