Колонна из трех машин ехала по дороге, которая уводила от комплекса многоэтажных зданий и шикарных клубов вокруг телебашни «Восточная жемчужина», самого высокого в мире здания такого типа. «Мерседес» с эскортом проехал по берегу реки Янцзы, потом свернул с шоссе и двинулся в сторону лачуг – изнанки самого большого и богатого города Китайской Народной Республики.

Процессия углубилась в лабиринт трущоб и выехала на ничейную землю, такую выгоревшую и безжизненную, что даже самые отчаявшиеся жители трущоб туда не совались. Машины свернули на узкую неосвещенную улицу, через ворота подъехали к заброшенному кирпичному складу. Окна здания были забиты старой фанерой. Грязная, залитая маслом площадка для парковки была замусорена осколками стекла и рваными упаковочными коробками, но проволочная ограда под напряжением, с колючей проволокой поверху блестела, как новенькая.

Из внедорожников высыпали телохранители и образовали кордон между седаном и погрузочной площадкой. Человек, ехавший рядом с водителем и вооруженный обрезом, вылез и открыл заднюю дверцу. Единственный пассажир вышел и быстро зашагал к платформе, сопровождаемый телохранителем. Когда они поднялись по ступеням, неслышно раскрылась дверь на хорошо смазанных петлях.

Седые волосы, аккуратно зачесанные влево, и очки в черной пластиковой оправе придавали Вэнь Ло вид вкрадчиво-респектабельный и добродушный, этакого доброго дядюшки, более подобающий администратору трехзвездочного отеля, чем главе огромного финансового консорциума, владеющего гигантского объема недвижимостью и крышующего проституцию, азартные игры и торговлю наркотиками во всемирном масштабе.

Лицо у Вэнь Ло было асимметричное, причем ось симметрии была смещена не слева направо, а сверху вниз. В нижней части – пухлые щеки и мальчишеская улыбка, в верхней – высокий лоб, тяжелые насупленные брови и бездушные нефритово-зеленые глаза, в которых эмоций было не больше, чем у арифмометра.

Внутри склада ждали трое в сине-зеленых больничных халатах и два до зубов вооруженных охранника в стандартных маскировочных комбинезонах. У охранников с суровыми лицами были электрошокеры, автоматы и дубинки, свисавшие с широких кожаных ремней.

Вперед вышел лысеющий человек, похожий на хорька, одетый как для хирургической операции.

– Ваше посещение для нас – большая честь, господин, – сказал он, поклонившись.

Вэнь Ло ответил едва заметным кивком.

– Расскажите, как продвигается работа, доктор У, – потребовал он.

– Мы добились успеха, – с оптимизмом ответил У.

Хотя нижняя часть лица Вэнь Ло улыбалась, в глазах улыбки не было.

– Пожалуйста, покажите мне ваши успехи, доктор У.

– С радостью, господин.

У провел Вэнь Ло и его телохранителя через две анфилады герметически закрывающихся комнат и по короткому коридору, который заканчивался толстой стеклянной дверью. По знаку У охранник нажал на кнопку электрического замка, открывающего дверь. У, Вэнь Ло и телохранитель вошли в тюремный блок. Стальные двери, сплошные, если не считать небольшого прямоугольного отверстия, вели в дюжину камер.

Они пошли между камерами, и доктор У начал докладывать:

– Мужчины и женщины содержатся отдельно, по четыре человека в камере. У нас всегда все камеры заняты.

Некоторые заключенные прижимались лицами к зарешеченным отверстиям и умоляли о помощи. Вэнь Ло, на чьем лице не было ни тени жалости, спросил:

– Откуда берутся эти подопытные крысы?

Доктор У получал за работу достаточное вознаграждение, чтобы позволить себе большую квартиру в дорогом районе, выходящем на Янцзы, и одевать жену и любовницу по самой последней моде, но он убедил себя, что его исследования ведутся во благо человечеству. И хотя работа требовала, чтобы он подавлял свою человечность, скрывая ее под налетом медицинской отчужденности, холодность вопроса Вэнь Ло ошеломила его. Ведь он в конце концов все еще оставался врачом.

– Как профессионалы-медики мы предпочитаем называть их субъектами.

– Хорошо, доктор У. Я уверен, эти субъекты высоко ценят ваш профессионализм. Но вы не ответили на мой вопрос.

– Прошу прощения, господин, – сказал У. – Лаборатория окружена трущобами, которые кишат нищими, и субъектов легко соблазнить обещанием еды и денег. Мы выбираем только тех, кто в относительно хорошей физической форме. Обитатели трущоб редко заявляют об исчезновениях, а полиция никогда не вмешивается.

Вэнь Ло сказал:

– Покажите мне следующую фазу. Тюрьмы я видел и раньше.

У привел посетителей из тюремного блока в комнату с черными стенами. Одна стена была наполовину стеклянная, как в палате для новорожденных. Сквозь стекло виднелись несколько кроватей, помещенных в прозрачные цилиндры; на каждой кровати лежал человек.

Люди на кроватях в основном лежали неподвижно, но иногда кто-нибудь шевелился под плотно натянутой простыней. Между кроватями, как призраки, двигались люди в защитных костюмах, проверяя электронные мониторы и капельницы.

– Это одна из нескольких больничных палат, – сказал У. – Субъекты заражены новым возбудителем и проходят через все стадии заболевания. Хотя основной способ распространения вируса водный, он может передаваться и при физическом контакте. Вы видите, что наши работники – в специальных костюмах и каждый больной изолирован: мы принимаем все меры предосторожности, чтобы не выпустить болезнь за стены палаты.

– Если предоставить субъектов самим себе, они умрут? – спросил Вэнь Ло.

– Совершенно верно, господин, в течение двадцати четырех часов. Болезнь тогда полностью разовьется, и ее исход – всегда смерть.

Вэнь Ло попросил показать следующую фазу.

Они прошли по очередному коридору, за очередные герметичные двери и вошли во вторую обсервационную палату, точь-в-точь похожую на первую. По ту сторону стекла стояли восемь больничных каталок, каждая в отдельном цилиндре. На каталках лежали четверо мужчин и четыре женщины. Их лица казались вырезанными из красного дерева, а глаза закрыты, и потому трудно было сказать, живы они или мертвы.

– Это третья фаза, – сказал У. – У субъектов темная сыпь, характерная для вируса, но они еще живы.

– Вы называете эти созревшие овощи из вашего маленького сада живыми, доктор У?

– Конечно, лучше бы они встали и нормально передвигались, но они дышат, и их жизненно важные органы в порядке. Экспериментальное лекарство помогает.

– Вы бы хотели, чтобы вас заразили и лечили вашим лекарством, доктор У?

У не мог не заметить подспудную угрозу. Между лопатками у него потек пот.

– Нет, не хотел бы, господин. В данный момент лекарство несовершенно. Это поразительный вирус! Его способность приспосабливаться к любым способам лечения усложняет нашу задачу, но не делает ее решение невозможным.

– Иными словами, вы потерпели поражение.