— Не нужно мне, князь, сказал же я тебе! А вот, когда ворога разгромишь, вспомни обо мне. Пришли мне коня доброго из твоей конюшни, чтоб на твоего похож был. Очень уж приглянулся он мне. Обещаешь?

— Обещаю, — Никита с благодарностью прижался щекой к морщинистой руке старика, — трех коней пришлю. Взамен трех монет, что ты отверг…

— Спасибо, князь, — поклонился ему в пояс мельник, — мне б и одного вдосталь. Ездить я не горазд, годы не те, а чтоб полюбоваться. Только вот видал я на воде, — осторожно продолжал он, — неясно, правда, замутилась водица. Оттого, должно быть, что с другой стороны тоже сила дюжая стоит и глядеть не дает. Но мелькнул передо мной прекрасный лик женщины. Она тебе камень тот дала, что охранит тебя от всех бед. Встретишь ты ее там, где не ждешь. В великой опасности и саму ее обнаружишь. Но не греши поспешным судом. Вместе быть вам суждено. Только очень долгой и тяжкой дорога ваша будет. Большую честь заслужишь ты и от государя. Терпи. Вот с тем и откланяюсь, княже. Храни тебя Господь.

— Спасибо, старик, — услышав о Вассиане, Никита сильно разволновался. — Сокольничий мой отвезет тебя обратно. Спасибо за все.

Собрав котомку, мельник закинул ее за спину. Князь сам подсадил его к Фролу в седло. Дав шпоры коню, всадник умчался, увозя ведуна.

А князь Никита Романович долго еще размышлял над словами старца, сидя у изголовья спящего Ибрагима.

Юсупов проспал беспробудно с десяток часов. А когда проснулся, ничего не мог вспомнить о том, что случилось с ним. На рассвете следующего дня вся дружина князя Ухтомского снова выступила в поход,

* * *

Командор Пустыни Жерар де Ридфор сидел в своем шатре, скрестив ноги на россыпи шелковых зеленых и алых подушек, лениво пощипывая гроздь иссиня-черного винограда на хрустальном блюде и нюхал из открытого флакона благовоние, приготовленное для него из лепестков дикой фиалки. Коротконогий карлик примостился рядом с ним на маленькой скамеечке и горячо нашептывал Командору, яростно вращая своими выпученными черными глазищами с яркими белками:

— Я сам видел, она подходила, подходила к итальянке. Я проследил за ней. Я проследил..

— Кто подходил? — недовольно поморщился Командор Пустыни. — Говори яснее..

— Тана. Воспитанница Маршала. Она разговаривала с итальянкой.

— Ты хочешь сказать, что Тана предала меня? — с чарующей и искренней улыбкой спросил Командор, но пальцы его резко сжали несколько виноградных ягод, и густой сок цвета настоянного красного вина стек на хрусталь тарелки. — Я полагаю, ты ошибся. Тана любит меня. Она никогда меня не предаст. Однако зачем ломать голову, мы можем спросить у нее самой. Верно? — Он взглянул на карлика с истинно детской невинностью. — Пусть ее приведут.

— Да, да, господин.

Жерар де Ридфор взял карлика пальцем за подбородок, покрутил его лицо и поцеловал в губы. Затем, потеряв интерес, грубо оттолкнул от себя.

— Пошел вон.

Ловко перебирая всеми четырьмя конечностями, как собака, карлик выкатился из зала. Вскоре темнолицый араб во французском сюрко и алой чалме ввел к Командору Тану. Девушка испуганно дрожала и куталась в полупрозрачную кружевную шаль.

— Да ты никак замерзла, Тана, — ласково приветствовал ее Ридфор. Но добродушная улыбка его сразу же превратилась в хитрую лисью усмешку. — Здесь очень тепло. Сними с нее все, Савеоф, — приказал он арабу.

Тот быстро выдернул из рук Таны шаль и сорвал с нее набедренную повязку. Несмотря на природную смуглость, девушка побелела от страха и смущения.

— Подойди ко мне, — властно приказал ей Ридфор.

Дрожа как лист на ветру, египтянка приблизилась. Зубы ее выбивали барабанную дробь.

— Встань на колени!

Она послушно опустилась. Жерар де Ридфор крепко взял ее за волосы и притянул к себе:

— Скажи, ты любишь меня, Тана? — прошипел он ей в лицо, как ядовитая змея

— Да, мой господин, я люблю вас, — пролепетала Тана.

— А кого еще ты любишь? — Командор перешел на коварно мягкий, бархатный шепот, — кого еще, скажи мне, девочка…

Тана молчала. Из ее огромных светло-голубых глаз тонкими ручейками струились слезы.

— А Маршала ты любишь? — продолжал допрашивать Ридфор уже более жестко. — А шлюху Маршала, принцессу д'Аргонн, презренную аббатиссу, ты тоже любишь? Может быть, она воспитала тебя? Была к тебе добра? Говори! — Он больно ударил мулатку по лицу.

Юная наложница вскрикнула, но мужественно стерпела его удар.

— А о чем вчера ты шепталась в лесочке с итальянской герцогиней, посланницей Маршала? — как бы между прочим спросил, откинувшись на подушки, Ридфор. — О своей любви к нему? Ты подсунула ежа? Ты предала меня, Тана? Ай-ай, как нехорошо, моя девочка! — Метнувшись вперед, он снова больно ударил египтянку в лоб, и она со стоном повалилась на звериные шкуры, устилавшие пол шатра.

— Встать! — приказал ей Ридфор. — Если ты не хочешь рассказать мне все добром, поговорим по-другому. Савеоф! — подозвал он, стоявшего в стороне араба. — Начинай.

— Слушаю, господин.

Араб набросил на голову несчастной девушки петлю из плетеного ремня. Она легла на волосы египтянки, подобно головной повязке кочевников-бедуинов. Встав позади девушки, Савеоф просунул в петлю толстую дубинку из древесины оливы и повернул ее. Ремень крепко прижался к голове. Потом грубые узелки его впились в кожу Таны. Лицо девушки исказилось от боли.

— Помедленнее, Савеоф, — попросил араба Командор, — не надо торопиться.

Медленно и осторожно, по четверти оборота, дубинка поворачивалась в руках араба. Узелки впивались все глубже. Рот Таны раскрылся, воздух в шумом вырвался из груди. Вся ее чудная кожа приобрела цвет прогоревшей золы. Девушка снова судорожно наполнила легкие воздухом и выдохнула его в пронзительном вопле. Глядя на ее мучения, Командор Пустыни ухмылялся. Араб продолжал свое дело. Цепочка кожанных узелков прогружалась в лоб Таны, и голова ее постепенно сжималась и вытягивалась в петле. Девушка надрывно кричала от страшной боли.

— Скажешь, о чем ты шепталась с итальянкой? — издевательски спрашивал ее Ридфор, но бедная страдалица уже не способна была услышать его.

Петля сужалась. Казалось, череп девушки вот-вот расколется. Еще несколько поворотов…

— Мой господин! — вбежав в зал, прервал пытку один из лучников. — Прости меня, господин…

— Что случилось? — недовольно скривился Ридфор и дал арабу знак остановиться.

— Господин, русский принц со своим отрядом только что проследовал через коридор смерти в крепость.

— Проследовал? — усмехнулся, потирая руки, Командор. — Или сгорел заживо там?

— В том-то и дело, что проследовал, — ошеломленно сообщил лучник.

— Как это так?! — Ридфор аж подскочил на месте. — Кто пропустил их? Кто посмел?