она поняла, что не знает ни одного места поблизости. Муж почти никуда не водил ее, а любая попытка развлечься без него неминуемо оборачивалась скандалом. Тогда она решила поехать в паб, в который муж водил ее еще до брака, в надежде, что он все еще работает. Когда она вошла внутрь, музыка лавиной обрушилась на нее. Вокруг кипела жизнь, а люди сияли безмятежностью. Надежда осознала, что последние пять лет она словно была в плену. Она не видела ничего, кроме опостылевшей кухни и пропитанной ожиданием ужаса спальни.

Надежда осторожно прошла к стойке и села на высокий стул. Ей казалось, что в любой момент войдет ее муж и все оборвется. Что все эти крики, весь этот свет и вся эта жизнь вокруг навсегда покинут ее. На секунду она почувствовала, как дрожат ее руки. Но тут Надежда услышала приятный мужской голос:

— Привет. Ты тут одна? — Возле нее стоял молодой человек приятной наружности. Надежда не знала, как себя вести и как лучше ответить.

— Да. Одна, — отозвалась она.

— Тогда я сяду рядом, если ты, конечно, не против.

Надежда жестом пригласила незнакомца присесть. Девушке показалось, что он был излишне самоуверен. В улыбке его проскальзывал отблеск надменности. Она понимала, что была далеко не самой красивой девчонкой в пабе и что он просто искал легкую добычу — неуверенную в себе и застенчивую, но Надежде было плевать на это, поскольку теперь она точно знала, как оборвать последнюю связь с мужем.

После того, как ее поступок стал известен всем вокруг, первой Надежде позвонила мать. Она плакала и долго не могла сказать что-либо вразумительное. Наконец женщина взяла себя в руки:

— Как же ты могла опуститься так низко? Все только и говорят о твоем позоре. Какой стыд! — В голосе женщины застыла обреченность. — Моя дочь — гулящая женщина! Ведь я воспитывала тебя не такой.

— Мама, — пыталась возразить Надежда, — ты ведь знаешь, как он со мной обращался. Он унижал меня, бил меня. Часто приходил домой пьяным. Боже, мама! Он не прикасался ко мне полгода!

— И что? — удивилась мать. — Это был твой выбор. Ты решила выйти за него. А теперь ты опозорила всю семью. Ты опозорила меня!

— Знаешь, мама… Пусть будет так. — и, не произнеся больше ни слова, Надежда бросила трубку.

Вечером пришел муж. Он требовал от нее объяснений, но Надежда лишь послала его к черту. Он пытался ударить ее, но девушка больше не собиралась мириться с этим. Она крепко сжала кулак и ударила его в переносицу. От неожиданности он отскочил назад, и на пол упали крупные капли крови. Мужчина молча вышел из квартиры.

С тех пор Надежде пришлось немало выслушать о себе от самых близких людей. Кто-то жалел ее, кто-то осуждал, но самой Надежде было все равно, ведь впервые за долгие годы она чувствовала себя свободной.

Маленький человек

Аркадий Алферов был поистине маленьким человеком. Вряд ли на всем белом свете нашелся бы субъект, оставивший после себя менее значительный след, чем Аркадий. В своей жизни Алферов не сделал ни единого значимого открытия, не повлиял ни на чьи умы и не пожал ни одной руки сильных мира сего. Даже среди тех, кто знал Аркадия лично, не нашлось бы людей, которые могли бы сказать, что этот человек оказал на них какое-либо влияние.

Аркадий занимал рядовую должность в маленькой адвокатской конторе, и самым громким делом за всю его карьеру было разбирательство двух старушек из-за забора, некогда незаконно передвинутого на полтора метра, о чем как-то написали в местной газете. И даже в этой маленькой конторе лишь немногие знали его имя. Аркадий не имел авторитета ни среди коллег, ни среди клиентов. Его стол стоял в самом дальнем углу, прямо за кофейным автоматом, где местные клерки обсуждали свежие сплетни, совершенно не замечая Аркадия, который за долгие годы мог рассказать о своих коллегах даже то, чего они сами не знали.

Аркадий брался за любые дела, потому как знал, что доходят до него лишь самые заурядные. Иногда случалось так, что Аркадий хотел взяться за дело покрупнее, но все никак не мог решиться попросить об этом начальника и поэтому снова и снова консультировал старушек, которые судились друг с другом по любому удобному случаю.

На работу Аркадий ездил на общественном транспорте, где обычно более ретивые пассажиры заталкивали его в самый конец, к остальным неспособным отстоять свое место тихоням. Временами Аркадию случалось пропустить свою остановку лишь потому, что он не осмеливался потребовать пропустить его к выходу или же опасался пройти сквозь толпу подростков, занявших проход.

В школьные годы Аркадий Алферов также не отличался успехами, перебиваясь с троек на четверки. Одноклассники редко обращали на него внимание, чему Аркадий был только рад, поскольку, вспомнив о нем, дети обычно спешили устроить ему какую-нибудь пакость. За одиннадцать лет Аркадий повидал всякое: жвачка в волосах, мертвая мышь в портфеле, матерные надписи в тетрадях и дневнике, на которые периодически натыкались его родители и учителя, за что Аркадию устраивали трепку. Иногда одноклассники прибегали и к банальному избиению, но случалось это крайне редко, поскольку и тут Аркадий не проявлял никакой активности и такие забавы хулиганам быстро надоедали. Даже на них он навевал скуку.

Ничего не изменилось и в институте, где Аркадий был самым неприглядным студентом. На лекциях он сидел на задних рядах. На семинарах предпочитал молчать, надеясь, что его не заметят. Общался Аркадий только с Викторией Шишкиной — невзрачной девушкой, не имевшей никаких особенных черт. Вика училась с ним на одном потоке. Они встретились еще на первом курсе, но впервые заговорили лишь к концу третьего. До этого они просто сидели поблизости, стараясь быть как можно незаметнее. Неудивительно, что именно Виктория Шишкина впоследствии стала его женой и, к слову, своим супругом была вполне довольна, поскольку он всецело разделял ее взгляды на жизнь.

Окончив институт, Аркадий устроился в первую же контору, согласившуюся нанять его на работу, где он и сидел по сей день за кофейным автоматом. Получив стабильный доход, супруги завели ребенка и растили его в самой обыкновенной квартире, в типовом спальном районе, где за все время их проживания не случилось совершенно ничего интересного. Друзей и знакомых супруги не имели, а вечера проводили перед телевизором или со своим сыном.

Так проходили месяцы и годы. Просыпаясь по утрам, Аркадий завтракал, надевал свой костюм нейтрально-серого цвета, целовал своих домочадцев и выходил из дома.