Почему от ее слов у него по спине побежали мурашки? Перед глазами Нилла вновь встали почерневшие от огня руины деревенской хижины, обгоревшая колыбель, чьи-то кости, поблескивавшие на солнце среди пепла.

— Неужели ты надеешься, что те, кто разорил Дэйр, позволят тебе восстановить его?

— Их не было тут уже три года, Нилл!

— Потому что тут попросту нечего было брать! Пойми, Фиона, я не могу оставить вас тут! Даже если бы тебе удалось выманить дюжину коров у несчастных фермеров!

— Нилл, ну послушай, я прошу тебя! — взмолилась Фиона, и перед его глазами вдруг, как мимолетное видение, всплыло воспоминание: крохотная девчушка, шепелявя, просит его о чем-то.

Он никогда не мог устоять перед умоляющим взглядом сестры. В конце концов он обычно поддавался на ее уговоры, ворча, что она надоедливее, чем целый рой кусачих шершней, и грозно предупреждал, что если она упадет, то он оставит ее феям. А маленькая Фиона цеплялась за его руку и умоляла наловить ей гномов, чтобы они могли жить в кукольном домике под ее кроваткой. Будь он проклят, если оставит ее здесь на растерзание этим шакалам!

— Даже если б я и согласился помочь тебе, увы, у меня нет ничего, что бы я мог ему отдать за эту проклятую корову! — прорычал он. — Я никогда не брал причитавшуюся мне часть военной добычи! Но даже будь я богаче Конна, что бы это изменило? Все, что принадлежит мне, осталось в замке.

— Нилл, ну должен же быть хоть какой-то выход! — В голосе Фионы звенело отчаяние. — Может, попробуем?

— Нет, Фиона, — рявкнул Нилл, — я не стану потворствовать этому безумию! Надеюсь, у тебя хватит ума, чтобы выкинуть это из головы!

— Так же, как когда-то ты — Дэйр? И нас с матерью? Нет, Нилл, в отличие от тебя я никогда не отдам так легко то, что люблю! И корову эту я получу! И я буду жить на этой земле и умру на ней — запомни это навсегда!

— Ты сделаешь то, что я прикажу!

— Нет, я поступлю так, как сочту нужным! И если ты не намерен приковать меня к себе цепью или запереть в самой высокой башне, которая найдется в Ирландии, то я, право же, не знаю, как ты сможешь мне помешать! — Выпалив все это, Фиона вихрем вылетела из комнаты.

Нилл хмуро смотрел вслед сестре и вдруг заметил, как из-под арки, которая вела в другие помещения замка, выскользнула изящная фигурка. Волосы Кэтлин были убраны назад и сколоты в тяжелый пучок; несколько локонов, выбившихся из него, шаловливо сбегали вдоль щек. Опустив глаза, она теребила плотные складки одежды, словно это помогало скрыть терзавшие ее гнев и боль, ярость и отчаяние.

Кровь бросилась в лицо Ниллу. Дьявольщина, много ли ей удалось услышать?! Впрочем, какое это имеет значение? Кэтлин и так уже успела заглянуть в самые сокровенные уголки его души.

— Нилл, что-нибудь случилось? Фиона вылетела из комнаты как ошпаренная.

— Мои отношения с сестрой не твоя забота.

Кэтлин расправила салфетку, лежавшую на столике из мореного дуба.

— Извини, я вовсе не хотела вмешиваться. Просто я чувствую — в какой-то мере это моя вина, что все так получилось. Если бы не я, тебе не пришлось бы возвращаться сюда.

— И моя мать, и это отродье дьявола, которое мне почему-то приходится называть сестрой, попросту умерли бы с голоду, а я бы ничего и не узнал. Что ж, с другой стороны, хотя бы увидел, как о них позаботились на самом деле, прежде чем я… — Он осекся и замолчал, отведя глаза в сторону. — Я думал, мы задержимся здесь ненадолго — только чтобы взять достаточно припасов и уехать куда-нибудь подальше отсюда. Но теперь мне понадобится время — нужно позаботиться о них. Моя мать… впрочем, ты сама видела. А Фиона, думаю, попробует при первой же возможности сбежать и вернуться сюда.

— Мы останемся до тех пор, пока ты все не уладишь.

— Господи, как вы не понимаете, что понадобятся годы, прежде чем Дэйр хоть наполовину возродится к жизни?! А с каждым днем риск все больше. Пройдет немного времени, и Конн заподозрит неладное. А уж когда это случится, он поднимет по тревоге всех своих воинов. Можешь не сомневаться — в Дэйр они явятся в первую очередь. И когда это случится… — Он замолчал. Глядя вдаль, Нилл задумчиво пригладил растрепавшиеся волосы.

— Мы с тобой должны были уехать из замка завтра на рассвете, с сумками, набитыми припасами и деньгами, достаточными, чтобы хватило переправиться через море и обеспечить тебя на какое-то время.

— Но мы не имеем права ничего брать отсюда! — Кэтлин в волнении стиснула руки. — Нилл, ведь им самим нечего есть!

— Ты что, думаешь, я этого не вижу?! — взорвался он, оборачиваясь, чтобы взглянуть ей в глаза. — Да на этой земле вообще никого и ничего не осталось, черт подери! Людей сжигали в их собственных домах! Даже олени, и те исчезли из леса! Фиона клянется, что все это было сделано намеренно — чтобы уморить голодом тех, кто оставался в замке.

— Господи, да кто же мог решиться на такое злодейство?! Обречь на голодную смерть женщину и невинного ребенка!

— Кровь Христова, Кэтлин! Неужто ты до сих пор веришь, что все люди такие добрые, честные и благородные, как сестры-монахини в твоем аббатстве?! Дурочка, неужели даже меч, занесенный в ту ночь над твоей головой, не заставил тебя прозреть?! Ладно, пусть тебе этого мало, тогда посмотри, что стало с Дэйром, — ведь он превратился в руины!

— Но кто же способен на такую жестокость?!

— Фиона утверждает, что Конн самолично приказал разрушить замок. Но мне не верится — слишком много раз в прошлом я был свидетелем его благородства.

Нилл, словно тонущий, цеплялся за соломинку, стараясь сохранить в душе веру в человека, которого привык любить, как отца. Обломись она, и он погрузится в пучину, потеряв то, ради чего стоит жить. Кэтлин хотелось прижаться к нему, крикнуть, что она не даст этому случиться, но увы — не к ней взывал о помощи Нилл. Он по-прежнему верил в честь и благородство Конна. Сейчас этот суровый сильный человек напоминал ей испуганного мальчишку, растерянного, одинокого, каким он когда-то вошел в замок верховного тана. И Конн тогда стал для него олицетворением всего, во что стоит верить. Но разве не мог мальчик ошибиться?

— Мне кажется, даже нанести удар мечом под покровом темноты — и то честнее, чем обречь на голодную смерть женщину и ребенка, — едва слышно прошептала Кэтлин.

Нилл стиснул зубы.

— Что ты хочешь этим сказать?!

Кэтлин казалось, что она балансирует на краю пропасти. Но, понимая это, она все-таки не могла заставить себя остановиться, потому что видела, как душа Нилла рвется пополам — и из-за чего, Боже мой! Потому что он нарушил клятву верности человеку, который был недостоин даже коснуться края его плаща!

— Конн ведь приказал тебе убить меня, когда я усну. С таким же успехом он мог отдать приказ разрушить замок Дэйр.

— Ни слова больше! — угрожающе прорычал Нилл.