– Я составлю им компанию, – невинно улыбнулась я и бросилась к морю.

– Я не закончил с тобой.

– А я закончила.

– Нет, мышка, – Марк кинулся за мной, – мы оба не кончили.

Ласковые волны теплом омыли ноги, но прыгать в прибой я не спешила: подпустила своего льва поближе и начала ногами посылать в него тысячи брызг. На получай, поганец! Черствый циник! Эгоистичный манипулятор! Думает только о себе и своей мести. А так хочется, чтобы думал о нас. О нас троих. Не хочу больше быть орудием! Хочу стать равной!

Я побежала по мокрому песку: убегала как от настоящего хищника. Но куда мне!

– Попалась, мышка! – Марк буквально в прыжке поймал меня и повалил на теплый берег, придавливая мощным телом.

– Я сказала, что не буду больше твоей вещью!

– Ты не вещь.

– Значит, девочкой по вызову!

– Ты не по вызову, ты рядом.

Да он насмехается!

– Не буду твоей!

– Ты уже моя. – Марк зубами оттянул треугольник с груди и теплыми губами поймал сосок. Языком погладил и втянул в себя. – Вся моя. – Проложил дорожку из тягучих поцелуев к животу и с величайшей нежностью коснулся, потерся щекой, словно прислушивался к чему-то. У меня все внутри перевернулось, защемило от нахлынувших чувств, на глазах вскипело от любви. – Я уже в тебе, Мелена.

– Марк, – я обняла его ногами и руками, всем телом прильнула, войти в него хотела, – люблю тебя, – и не стала дожидаться ответа. Знала, что не услышу признаний. Не готов он – может, пока, а может, в принципе.

Я нашла его губы, жадно прижалась, вкус родной взорвался на языке солеными брызгами и свежей мятой.

Мы словно бы не целовались, а пили друг друга, глубоко, жадно, до радужных кругов перед глазами. Одна ночь порознь, а я вся истосковалась по теплу его, по рукам сильным. Марк чувствовал то же самое: сейчас он не торопился, не пытался заставить покориться, он смаковал, наслаждался, растягивал удовольствие.

– Мы все еще не одни, – шепнула, когда он сдвинул купальные трусики в сторону. Сандра с Рейданом пропали с радаров – купаются, наверное, но Никки ошивался поблизости. Марк научился не замечать его ревнивого лая. При мне они старались не ругаться.

– Пойдем, – он поднялся и протянул мне руку, помогая встать. – А ты, блохастый, заткнись и не смей бежать за нами.

– Не нужно с ним так. Никки такой хороший.

Марк поморщился и послал псу убийственный взгляд. Это диагноз. Война у них. Меня мальчики поделить не могут. Приятно.

Мы долго шли по береговой линии, пока не оказались в пальмовых зарослях, в тени и тишине. Раньше он не водил меня сюда. Райские джунгли: причудливо изогнутые, переплетенные, как страстные любовники, или ровные и бесконечно высокие.

– Здесь просто потрясающе, – я повернулась к Марку, прислонившемуся к жесткому стволу. Лениво-выжидающий, хищник в полуденных лучах: знает, что добыча уже поймана. Осталось попробовать ее на зубок. Я дернула завязки купальника, отбрасывая крохотные треугольники. Сжала грудь и медленно, соблазнительно покачивая бедрами, подошла к Марку. Я тоже хищница и попробую его. Мышки же плотоядные.

Я опустилась на колени и стянула шорты. Налитая головка тут же уткнулась в губы. Кажется, у Марка член двадцать четыре часа в боевой готовности. Я осыпала его невесомыми поцелуями и схватила у основания, потерлась губами, языком поймала солоноватую каплю смазки, затем полностью приняла в себя, до упора вобрала, ни дюйма не оставила. Марк громко выдохнул и запустил руку мне в волосы, надавливая на затылок, агрессивно вбиваясь в меня. Наказывает за отказы, за ночь на диване, за неподчинение.

– Теперь будешь послушной мышкой-малышкой? – дернул за волосы, выскальзывая изо рта, влажным членом по шее провел, контур губ как помадой погладил.

Я затуманенным взглядом на него посмотрела и поймала ртом головку, втянула в себя и зубами по всему основанию прошлась, остро, на грани. Марк судорожно дернул бедрами, бешено сверкнув глазами. Да, я научилась кусаться.

– Мышка стала кошкой? – он резко поднял меня, властно завладел губами, жарко проникая языком внутрь. За ягодицы подхватил, и я обвила ногами узкие бедра. Со стоном потерлась о него грудью. Меня трясло от желания, возбуждение сладким зудом тело окутало. Как оголенный нерв взрывалось от каждого прикосновения. Я лизнула крепкую шею, прихватила зубами там, где бешено бился пульс, прижалась так, что не оторвать. Меня мучила жажда. Марк моя жажда и мое спасение.

Я пропустила руку между нашими телами, схватила член и сама направила ко входу, влажно потерлась и насадилась.

– Нам можно же? – рвано уточнил Марк, нетерпеливо впечатав меня в жесткую кору пальмы, но не двигался, выжидал. Стало приятно, что волнуется за нас.

– Можно, – я крутанула бедрами и возбужденно провела острыми ногтями по спине, заставляя его выгнуться и на полную с размахом вколачиваться в меня. – Нам все можно. – Поцелуи были короткими, а дыхание частым и общим. Опора жестко царапала спину, но вместо боли по венам горячая лава потекла, чистое возбуждение, звериное, жесткое. Я пальцами подстегивала, подгоняла оргазм, терла и ласкала напряженный клитор. Меня лихорадило, тело блестело от напряжения, а член внутри как металлический поршень разрезал податливые стеночки. Как нож в масло входил.

– Ур-рр, – прорычал Марк и резко вышел, горячим семенем выплеснулся на меня, по всей промежности размазал, и я взорвалась. Рассыпалась тысячей заряженных ионов и стала целым с другим человеком. Любимым мужчиной.

В этот момент я поверила, что между нами навсегда все изменилось. Глупо, да. Нельзя приручить льва. Сколько не ласкай, он все равно пустить тебе кровь…

Мелена

– Ты так популярен? – заметила, снимая тяжелый браслет с тонкого запястья. Мне кажется, по количеству бриллиантов я сегодня затмила всех голливудских звезд!

– Да, Парамаунт хотят снять своего «Изгоя».

Я вышла на широкий балкон, рассматривая голливудские холмы. Время далеко за полночь, а город шумел, как днем. Даже высоко в небе гуляли яркие прожектора, вылавливая ледяные звезды.

– Но ты ведь не выживал на необитаемом острове, – осторожно сказала я, поворачиваясь к вышедшему за мной Марку. Мы вместе уже больше полугода и ни разу не касались темы той злополучной ночи и ее последствий. Я пыталась разговорить его: тонкие намеки и небрежные замечания, но Марк пресекал на корню любые попытки узнать истину. Что плохого в том, что я хочу понять любимого мужчину? Стать ближе. Часть его жизни была огорожена стеной и обмотана колючей проволокой. Меня туда не пускали. Совсем.

– Поэтому я им почти дословно пересказал «Робинзона Крузо».

Я не выдержала и громко рассмеялась. В этом был весь Марк! Он с самым серьезным видом мог «продать» любую идею, убедить в чем угодно, даже если это полнейшая чушь, вторичная и совершенно не актуальная. Ему даже усилий прилагать не нужно, достаточно уверенно держаться.