— Откройте, — попросил Аристов.

Палата, где находилась одна Маслова, была небольшой, ежели, конечно, не сказать крохотной. Половину ее занимала кушетка, на которой, уткнувшись лицом в стену, лежала молодая особа в больничном полосатом халате.

— Мадемуазель Маслова, — позвал ее доктор.

— Прочь! — одним рывком вскочила она с дивана. — Вы прекрасно знаете, что я не Маслова! Я Петровская!

— Я хочу с ней побеседовать, — сказал Артемий Платонович, посмотрев на сопровождающих. — Наедине.

— Будьте осторожны, — предупредил его врач, выпустив из палаты помощника и прикрывая за собой дверь. — На госпожу Маслову иногда находит буйство, и тогда она может исцарапать вам лицо, а то и покусать вас в кровь.

— Я думаю, до этого дело вряд ли дойдет, — мягко улыбнулся отставной штабс-ротмистр и обернулся к больной. — Значит, вы утверждаете, что вы — Петровская?

— Да, — заявила, вскинув всклокоченную голову, девушка. — Я Валентина Дмитриевна Петровская. И заперли меня здесь с умыслом. О, я это прекрасно понимаю. Да!

— А с каким умыслом, позвольте узнать? — вежливо поинтересовался Аристов.

— Чтобы я не смогла найти злодеев, убивших моего суженого. — Она перешла на горячий шепот: — Я попала в руки целой шайки мошенников. А все потому, что я очень доверчивая. Это они упрятали меня сюда. Надо полагать, что и главный доктор с ними заодно.

— Вы так думаете? — серьезно посмотрел на нее Артемий Платонович.

— А почему он меня здесь держит? — заволновалась девушка. — Он что, не видит, что я нормальная? И если я не Петровская, то где она? Покажите мне ее!

Когда Аристов вышел из палаты, лицо его было задумчивым. Он не сомневался, что только что видел и разговаривал с настоящей Петровской, а та, которая осталась в имении Дагера, есть не кто иная, как Анастасия Маслова, ее компаньонка. Впрочем, вероятнее всего, настоящее ее имя было совершенно иным, как, очевидно, и имя ее слуги. Вообще, эти две фигуры обретали все более зловещие очертания и, по-видимому, являлись функционерами какой-то мощной тайной организации, выполняющими ее задание.

«Потерпите еще несколько дней, — сказал он, прощаясь с бедной девушкой. — Обещаю вам, что вы скоро выйдете отсюда».

А сдержит ли он свое обещание? Может, Лжепетровская уже уехала из замка, разгадав его план? Нет, вряд ли. Уж очень нужны ей эти письма. Интересно, что в них такого, за что одного человека лишили жизни, а другого — свободы?

— Скажите, а как эта больная Маслова попала к вам? — спросил врача Аристов.

— Как и многие иные, — со вздохом ответил тот. — Она впала в пароксизм, перебила всю посуду в номере гостиницы, порвала на себе платье и едва не выбросилась из окна. Мадемуазель Петровская со своим слугой были вынуждены связать ее и дать ей снотворное. А когда она уснула — привезли ее сюда. Вот и вся история.

— Это все вам рассказала мадемуазель Петровская? — осторожно спросил Артемий Платонович.

— Да, — удивился доктор. — А откуда вам это известно?

— Я немного знаком с госпожой Петровской, — неопределенно ответил Аристов, отметая свои подозрения относительно участия доктора в заточении настоящей Петровской.

— Вы бы видели, как она вела себя в первый день! — почему-то оправдывающимся тоном сообщил доктор. — Бросалась на дверь, требовала немедленно выпустить ее, кидалась с кулаками на санитаров. А сколько в ней было силы! Признаюсь, я едва ли не впервые сталкиваюсь с подобным буйством со стороны женщины.

— Ну, это как раз неудивительно, — посмотрел на врача Артемий Платонович. — Я бы тоже пришел в исступление, проснувшись и вдруг обнаружив себя запертым в стенах лечебницы для умалишенных. У меня к вам просьба, доктор.

Слегка наклонив голову, доктор показал заинтересованность.

— Слушаю вас.

— Я хотел бы, чтобы вы два-три дня не донимали Маслову своим лечением.

— Неожиданная просьба. А как же лекарства? Успокоительное? А потом она проходит курс!

— Забудьте о лекарствах на несколько дней. Уверяю вас, она будет вести себя хорошо.

Доктор обескураженно развел руками.

— Ну, если вы можете поручиться.

— Могу, дорогой доктор, и не смею вас больше задерживать, — улыбнулся Артемий Платонович. — И заверяю вас: мой рапорт попечительскому совету нашего общества будет весьма лестным для вас и вашего заведения.

* * *

Фотографические копии писем были просто великолепны.

— Вы большой мастер, — искренне похвалил Кашнера отставной штабс-ротмистр, доставая портмоне. — Действительно, эти братья Гринберги вам и в подметки не годятся.

— А я что вам говорил? — заулыбался тот, принимая деньги. — Значит, будем заказывать портрет? У вас такая внешность!

— Немного позже, — заверил его Аристов, сдержанно улыбаясь. — Сегодня мне надо уезжать, а вот через несколько дней, надо полагать, я вас непременно навещу.

— Как скажете, — поклонился Кашнер, весьма довольный тем, что сумма врученных ему денег весьма ощутимо превышала оговоренную. — С нетерпением буду вас ожидать.

Перекусив в трактире, Артемий Платонович отправился в обратный путь. План его уже вошел в завершающую стадию, и завтрашний день должен был поставить в его осуществлении, дай бог, большую жирную точку.

— Ну, наконец-то, — вскочил Обличайло с дивана, когда Аристов вошел в его нумер.

— Что, соскучились, господин пристав? — бодро спросил Артемий Платонович, пожимая Максиму Станиславовичу руку. — Ничего, скоро нам скучать не придется. Э-эх, как оно закручивается!

Настроение, с каким отставной поручик вернулся из Нижнего Новгорода, позволило Обличайло сделать вывод, что патрон, как мысленно называл его пристав, съездил в губернскую столицу удачно.

— Да мне уже и теперь не скучно, — сказал он, пытливо глядя на Аристова и ожидая его рассказа о поездке. Но отставной штабс-ротмистр решил сначала выслушать его.

— Вот как? — спросил он. — Значит, время без меня вы провели весело? Тогда поведайте мне, как вам это удалось.

— В общем, наша дамочка клюнула! Правда, был один момент — это когда я передал ей записку от Сеньки, что его арестовали, — когда мне показалось, что она начинает сомневаться. Я даже подумал, что она сейчас возьмет да и сбежит. Поэтому целый день я не спускал глаз с усадьбы, а ночь провел в аллее.

— Значит, не сбежала, — удовлетворенно констатировал Аристов.

— Не сбежала, — довольно подтвердил пристав.

— Ну конечно, у нее ведь приказ: добыть эти письма.

— Приказ? — удивился Обличайло.

— Именно, — кивнул приставу Артемий Платонович. — Она и этот ее слуга — часть какой-то тайной политической организации, а в письмах, что находятся в наших руках, вероятно, содержатся сведения, опасные, а возможно, смертельные для этой организации. Она постановила уничтожить эти письма и поручила это двум своим функционерам. Причем любыми способами, не считаясь ни с чем. Поэтому и был убит этот чиновник Макаров. И она не остановится ни перед чем, чтобы заполучить эти письма. На этом, собственно, и строился мой план.