Кого может испугать лозунг кровавой мясорубки? Расправа со стороны поднявшегося народа совершенно не грозит рабочему, крестьянину, военному, простому служащему. Инквизиция грозит только бандитам и коррупционерам (государственной банде). Народу — рабочим, трудящимся — нечего бояться жесткой или жестокой власти рабочих, как никто не боится своей силы и своих кулаков.

Эволюционно речь не идет об исчезновении государства вместе с чиновниками в никуда, но именно о растворении его в самоорганизации народа и, главное, о превращении народа в государство. Коллективное руководство требует персональной ответственности; бюрократическое руководство — всегда есть государственная безответственность. Возражение, что при коллективной власти будет распылена ответственность — есть пошлая демагогия. Наоборот: личная ответственность против государственной обезличенной безответственности. Самоуправление народа вместо самоуправства чиновника.

Что может заставить коррупционера не брать взятки и прекратить самоуправство? Может быть, неожиданное христианское просветление? Или сострадание к поруганному отечеству? — Нет. Чиновника отучить от взяток могут только внешние условия. Угроза. Эволюционный процесс включает в себя революционное «подталкивание». Государство не может само себя высечь. Эти внешние общественные условия могут быть созданы только массой людей, противостоящих государству как коррупции, объединенных единой целью: организованного, сплоченного, (вооруженного) неистового рабочего класса. Авангард, боевой отряд этого класса — социалистическая революционная рабочая партия: всевидящая, всепроникающая, особенно пристально вглядывающаяся в каждого чиновника, бюрократа, «ответственного» работника.

Уже теперь каждое большое предприятие, любой завод может позволить себе создание нескольких летучих «троек» — с мандатами от имени тысяч рабочих — для непосредственной проверки и контроля над действиями властей — так сказать, контроль снизу, демократия. И пусть попробует воспротивиться администрация нашей рабочей демократии! Это вам не «одномандатные» округа по «территориальному» признаку, где максимально распылена классовая сила народа. Кто скажет, что у тысячи рабочих завода разные экономические интересы? Не существует «идеологических разногласий»: и экономические, и политические, и любые другие интересы у рабочих, объединенных по производственному признаку, едины — они-то и называется классовыми интересами. И вот эта тысяча рабочих делегирует своих представителей для непосредственного осуществления власти народа. Нотариально заверенные мандаты рабочих представителей — есть прямая демократия в действии, совершенно не дожидаясь никаких «демократических выборов» по центристским правилам.

Товарищи рабочие! Объединяйтесь! Пять человек в цеху, на кафедре, в роте, в колхозе, в бригаде — с листком «Классовой борьбы» в руках — это уже партия, к ногам которой упадут все капиталы, все государства и вся власть в мipe.

Товарищи рабочие! Только воля к классовой борьбе до конца сможет изменить нашу жизнь. Объединяемся! Объединяемся под лозунгом непримиримой классовой борьбы. Мы не верим никаким обещаниям и лозунгам, если рядом нет слов: классовая борьба, борьба рабочих, интересы трудящихся. Мы не верим ни государству, ни президенту* ни церкви, ни профсоюзам, ни генералам, ни даже коммунистам, — как бы ни говорили все они о российской государственности, национальных интересах, патриотизме и русскости, — если они не говорят при этом об интересах трудящихся, о борьбе рабочего класса за свои права — против прав капиталистов, против прав бюрократии.

В переходное революционное время взявший власть рабочий класс, не исключено, окажется вынужден к применению революционных законов шариата против бывшего правящего класса. Кто будет в этом виноват? Сегодняшние народные страдания выльются в завтрашнюю жестокость. Желаете, господа, ослабить завтрашний террор — прекратите издевательства сегодня. Революционный класс загодя предупреждает народных насильников о грядущем. Сегодняшние хозяева жизни не верят в силу марксизма и организованного единого рабочего движения; завтра они будут молиться и надеяться на собственную безнаказанность; а послезавтра пожалеют, что сегодня не сняли удавки с шеи народа. Сегодня организованные протестные движения не велики; завтра, когда эти господа и рады будут их выполнить, рабочий класс скажет: нам не достаточно выполнения требований дня вчерашнего, сегодня уже требования дня сегодняшнего. Рабочий класс не сентиментален и не лицемерен, поэтому разговоры и обязательства о гуманности к побежденным классам допустимы, но не обязательны.

Товарищи рабочие! Только единые организованные действия всего рабочего класса России способны сломить власть угнетателей. Объединяемся в рабочую партию — партию коммунистов!

На Руси всегда жилось хорошо только царю, попу, чиновнику да купчине. В том, что русскому человеку, работяге не жилось вольготно, причины искать нужно классовые.

Как евреи в большой части не принимали нашу страну в целом, так и русский народ всю жизнь ненавидел самодержавие и освящающую его церковь. Ни государство, ни правители, ни церковь никогда не были у нас в России нашими, родными, а всегда были ихними, чужими, живущими среди нас чужаками. К нашей истинной любви к родной земле, к народу, к своему труду всегда кто-то пытался примешивать нам и любовь к государству (к царю, вождю, президенту). Вот — кто виноват. Мы вынуждены были любить и государство, и церковь, и партию ихнею любовью, а не так, как нам хотелось. В нашей любви к чему бы то ни было всегда признавались они и от нашего имени. Партия от имени народа признавалась в верности и любви к партии; церковь от имени народа признавалась в любви народа к церкви. Народ временами и верил в эти сказки, но большею частью плевался.

Русские коммунисты и весь русский рабочий класс мечтает о том времени, когда патриотизм будет не только русским и только социалистическим. Лозунг коммунистов — классовый патриотизм; всякий иной, внеклассовый, патриотизм коммунизм отвергает как пустую фразу. Патриотизм — это любовь к той земле, где хозяева мы сами. Поэтому патриотизм сегодня — это вера в социалистическое будущее и ненависть к нынешней мерзости. Патриотизм — это не любовь к отечеству с закрытыми глазами; мы ненавидим свою родину под оккупантами. Патриотизм рабочего класса — это любовь к своему свободному труду. Патриотизм чиновника — любовь к своей власти; капиталиста — к своей собственности.

При всех стараниях космополитизма, народ в стране не един, как не едино человечество. Тысячи политических и не политических барьеров разъединяют людей. Казалось бы, как чудесно и мило: «сплочение нации вокруг национальной идеи» или «национальная идея как выразительница интересов всей нации». Что есть нация, мы знаем; все мы — нация. А что такое национальная идея? Что это за волшебная идея, которая одинаково дорога трем антагонистическим классам общества, в котором одни существуют за счет других? В условиях господства одной части народа над другой единой, общей для всех, национальной идеи быть не может. Нужно ли искать и молиться тому идеалу, который единит палача и приговоренного?