было покинуть в любое время, когда бы они ни пожелали, ту часть города, которую удерживали они, чтобы напасть на христиан. В действительности христиане укрепили вооружением и людьми несколько очень хорошо защищенных башней в стене, которую они захватили; другие христиане сражались с маврами на границе той части, которую они удерживали, с той частью, которую защищали мавры; многие были убиты с обеих сторон[506].

Несомненно, те христиане, как если бы они были воодушевлены Святым Духом, уже знали о положении в Кордове: что немногие люди жили в той части города, которую они захватили. Сделав вид, что они идут издалека, они пришли ночью под руководством некоего человека, который стал христианином после того, как был мавром, и который доподлинно знал положение в Кордове, и поднялись по лестницам на стену; убив стражу на стенах, они захватили ту часть города. Они убили многих жителей в той части, в то время как иные жители бежали в другую часть города. Кордова смотрела украдкой на народ иной религии и иного языка[507], который она не вскормила, убивая своих сыновей и дочерей как если бы в своей утробе[508]. Пораженная, она была не способна укрепить бесполезные руки и слабые колена против врага; даже хотя она видела, что их немного числом, тем не менее, она не могла противостоять им, поскольку гнев Господа нашего Иисуса Христа и его могущество подавляли такое великое и сильное множество мавров.

Посланцы, упомянутые выше, убеждали господина короля прийти на помощь своим вассалам, которые подвергли себя подобной великой опасности при служении ему и во славу христианской веры, и смело взять в руки жребий (to boldly take in hand the hour), которым Господь удостоил его и предоставил ему, и показать себя мужчиной перед всеми, кто внимает[509].

70. Фернандо III спешит на помощь христианам в Кордове

Дух Господень вдохновил короля[510], который возложил свои упования на Господа нашего Иисуса Христа и замкнул свои уши, чтобы не слышать советов тех, кто, подобно кудеснику[511], пытался убедительными речами воспрепятствовать такому благородному деянию. Они ссылались на суровость зимы, орошаемой дождями больше, чем обычно; на опасности дороги; на разливы рек; на немногочисленность знатных людей, бывших тогда с ним; на сомнительный исход подобной великой опасности; а также (на то, чего стоило опасаться более всего остального) на неисчислимое множество жителей Кордовы, которые с античных времен превосходили в храбрости и владении оружием всех иных мавров по эту сторону моря. Он бы вовлек их в битву за их собственные жизни и за такой славный город, находящийся в земле, где они родились, за их жен и детей и за все имущество, которым они владели.

Можно было бы достаточно разумно опасаться прихода их короля, именно, Ибн Худа, со всей его мощью и ополчением, собранным из жителей всех соседних городов, которые считали Кордову самым надежным щитом и укреплением против христиан. Маврам по эту сторону моря казалось, что это непосредственно касалось их, поскольку, если бы Кордова пала, то остальные города, слабые и непрочные, не смогли бы противостоять самому могущественному королю Кастилии и Леона. Отвергнув все это с презрением, и полагая это ничтожеством, король Фернандо, самый отважный рыцарь во Христе, покинул Бенавенте на следующее утро в великой спешке; издалека он приветствовал свою мать (которая тогда находилась в Леоне) посредством посланника, который был отправлен, чтобы правдиво поведать ей о том, что случилось, и о твердом намерении ее сына, которое он не мог изменить ни по какой причине.

Держа свой путь через Самору, король кратко обратился к народу, и, словно орел, устремляющийся вниз за своей добычей[512], он прибыл в Саламанку; оставаясь там недолгое время, он дал тех лошадей и оружие, которое ему удалось раздобыть, знатным людям, бывшим с ним. Настолько, насколько это было возможно в такое короткое время, он сделал то, что было необходимо для такого путешествия, и отправил своего канцлера, именно епископа Осмы[513], к своей матери, чтобы раздать вознаграждение тем рыцарям, которые пожелают последовать за ним. Он отправился самым прямым путем, не отклоняясь ни вправо к Сьюдад Родриго, ни влево к Талавере и Толедо, обе эти дороги казались более легкими; и так он дошел до Мериды[514].

71. Фернандо III приказывает осадить Кордову

Итак, не отдыхая ни днем ни ночью[515], по непроходимой и безлюдной земле, невзирая на реки, которые разлились и переполнили свои берега, и грязные дороги, препятствовавшие его путешествию, с враждебным небом над его головой, почти полностью исчезнувшем под дождем, следуя через замки мавров, он достиг то, чего желал, прибыв в Кордову в седьмой день месяца февраля. О счастлив тот день[516], в который христиане, что находились в такой великой опасности в Кордове, узрели своего короля, который подверг самого себя такой огромной опасности, чтобы он мог прийти на помощь своему народу!

Король нашел там вместе с только что упомянутым народом Альвара Переса, своего благородного и сильного вассала, и епископа Куенки, который прибыл из области Толедо, как только услышал, что христиане захватили часть Кордовы. Епископ Баесы, который находился еще ближе, быстро прибыл со своими людьми[517]. В окружении господина короля, когда он вначале прибыл в Кордову, было меньше, чем сотня благородных рыцарей; вельможами, которые последовали за королем в то время и дошли до Кордовы вместе с ним, были его брат, инфант господин Альфонсо, Родриго Фернандес, el feo (“уродливый”), Гил Манрике (Gil Manrique), Альвар Фернандес, Диего Гонсалес, сын графа Гонсало, Педро Понсе (Pedro Ponce), и его кузен, Гонсало Гонсалес, Телло Альфонсо и его брат Альфонсо Теллес[518].

После обсуждения того, что должно быть сделано, король, следуя совету Святого Духа, предпочел пересечь реку Бетис (Betis) [Гвадалквивир], зная, что мавры из Кордовы могли бы легко перейти через мост, чтобы добыть все необходимое, чтобы снабдить город пропитанием, оружием и людьми, если потребуется. Итак, перейдя реку по мосту, который находился в двух лигах выше Кордовы по направлению к Андухару, он разбил свои шатры сразу за городским мостом, то есть между Кордовой и Эсихой (Ecija), городом, который отстоял от Кордовы всего в 9 лигах[519]. Когда он услышал об этом, Ибн Худ, король мавров, который находился в области Мурсия, был возмущен, и тронут глубоко в сердце печалью[520]. Собрав массу из четырех