пытается гнаться за бантиком. Или ребёнок, надевающий мамины туфли. Или щенок, валяющийся на траве пузом кверху. Все они — нелепы, но при этом и милы до умопомрачения. Смотришь на них — и насмотреться не можешь, надышаться безмятежностью, счастьем и искренностью.

Вот и Оксана всегда завораживала его. А он-то думал… Идиот.

— Михаил Борисович? — Она подняла глаза. — Что-нибудь нужно? А то я сейчас уже ухожу.

— И я ухожу, — он кивнул. — Точнее, мы вместе уходим.

Оксана замерла, открыв рот. Потом вздрогнула и помотала головой.

— Нет-нет, не надо, я же сказала!

— Надо-надо, я тоже сказал. Вставай, одевайся-обувайся, и идём.

— Михаил Борисович…

— Оксана, — он подошёл ближе, облокотился о стойку, и навис над девушкой, как скала над морем, — пожалуйста, давай не будем препираться и терять время, а просто сделаем то, что я предлагаю. В конце концов, если бы не ты, я в пятницу действительно мог где-нибудь упасть и замёрзнуть. А я хочу помочь тебе сегодня. Договорились?

Она молчала, глядя на него с беспомощностью. Видимо, не хотела отвечать «да», но не представляла, как отделаться.

В конце концов, кашлянув, тихо произнесла:

— Михаил Борисович, но это… неправильно. Вы мой начальник, я ваш секретарь. Мы с вами и так уже вышли за рамки…

— Оксан, — перебил он её, улыбнувшись, — Костя Буданов, например, тоже вроде как мой подчинённый, однако я с ним пару раз в баню ходил. Это вообще возмутительно, да? В бане же все голые.

Губы Оксаны наконец дрогнули в улыбке.

— Ну вы сравнили, Михаил Борисович. Вы с Будановым в баню отдыхать ходили, а со мной что?

— А я и с тобой отдохну. С кошкой твоей заодно познакомлюсь. Ёлка, говоришь, её зовут? А почему, кстати?

— Это долгая история.

— Тогда собирайся, по дороге и расскажешь.

Оксана ещё несколько секунд сидела на месте, смотрела на Алмазова, и в её взгляде плескалось недоумение.

Он и сам, честно говоря, был от себя немного в шоке. Но… что только ни придумаешь, чтобы сходить на свидание с любимой девушкой.

Глава 38

Оксана

Садясь в машину Алмазова, Оксана диву давалась на саму себя. Надо было упираться до последнего, грозиться увольнением или хотя бы просто спросить откровенно, что шефу от неё нужно. Особенно с условием её непривлекательности. Но Оксане вообще не хотелось скандалить и выяснять отношения, да и не верила она, что у Алмазова может быть на её счёт хоть какой-то интерес. А внезапный порыв благородства, скорее всего, следует списать на обыкновенное чувство вины за оскорбление. Она ему помогла — он её обидел. Вот теперь и старается. Стихи показал, рисунки похвалил, таксистом подрабатывает. У богатых свои причуды, в общем.

Но историю нахождения и лечения Ёлки Оксана рассказала, пока они с шефом ехали к ней домой. Михаил Борисович слушал внимательно, вопросы задавал, и в конце концов сказал:

— Знаешь, всё это очень много говорит о тебе, как о человеке. Не каждый может устраивать сам себе проблемы, подбирая увечных животных. Я бы не смог, думаю.

— Тогда просто была такая ситуация, — пожала плечами Оксана. — Я сама была в полном раздрае. И когда увидела Ёлку, мне показалось, что она похожа на меня. Я тоже в тот момент будто бы находилась на обочине жизни, с черепно-мозговой травмой, сломанными конечностями и разбитым в кровь лицом.

— Она ждала смерти, — серьёзно заметил Михаил Борисович, — а пришла ты. И вернула её к жизни. Не удивительно, что всех остальных она опасается.

— Да, я её понимаю. Но всё же хочу, чтобы Ёлке стало полегче. Я раньше думала, это само пройдёт со временем, но что-то вот не проходит, и ваш субботний визит это отлично показал.

— Визит, — хмыкнул Алмазов. — Боюсь, это называется каким-то другим словом.

Оксана фыркнула, и тут шеф наконец вырулил к её дому.

— Я сама схожу за Ёлкой, хорошо? — сказала она быстро. — Иначе, как только мы войдём, она спрячется, и я буду искать её ещё пару часов. Подождёте в машине?

— Ну, я же таксист, — улыбнулся Михаил Борисович. — Поэтому, конечно, подожду.

Оксана быстро сбегала домой, сходила в туалет, запихнула Ёлку в переноску, перед этим постелив туда пелёнку и завернув кошку в тёплый шарф, и помчалась обратно к Алмазову. На всё ей хватило пяти минут.

Увидев Ёлку, шеф немного обалдел.

— Она точно не котёнок? Такая маленькая…

— Да, два килограмма, — кивнула Оксана. — Её избили в возрасте около семи месяцев, и после этого Ёлка перестала расти, так и осталась мелкой. Моих она габаритов, в общем.

— У тебя очень милые габариты, — сказал Алмазов как-то очень ласково и мягко, и Оксана даже на мгновение замерла, садясь на заднее сиденье рядом с переноской. Слова вроде были бы обычные, но… звучали как-то интимно. Словно шеф только что похвалил размер её груди или попы.

От неловкости вновь хотелось съязвить в стиле: «Но выбираете вы женщин повыше и погабаритистее», но Оксана промолчала. Не хотелось лишний раз показывать, насколько же сильно её задело заявление Алмазова о непривлекательности. Да и вообще… кажется, только сейчас она по-настоящему осознала, что немного ревновала шефа к его фигуристым девицам. Совсем чуть-чуть, но всё же.

Нужно было срочно искать нейтральную тему, и Оксана, пару секунд подумав, поинтересовалась:

— А сколько лет вашим детям?

Это оказалось умным ходом — шеф моментально переключился, оживился и начал рассказывать о своих отпрысках. Было видно, что он очень любит обоих, гордится ими, ценит и уважает — особенно старшего мальчика. Про Юру Алмазов высказывался так, словно тот уже почти совсем взрослый.

— А третьего ребёнка вы не планируете? — задала Оксана, как ей показалось, нейтральный вопрос, и безумно удивилась, когда у шефа мгновенно изменилось настроение. Ещё секунду назад он улыбался, рассказывая про увлечение сына музыкой, а тут внезапно помрачнел и поджал губы.

— Нет, Оксана. А ты? — Он явно хотел сменить тему. — Ты была замужем пять лет, но обошлась без детей. Почему?

— Коля не хотел торопиться, а я пошла на поводу. Всё пыталась его уговорить, жалела, что он не соглашается, а теперь думаю — и хорошо, что он упрямился. Без детей с бывшим мужем можно и не видеться, а будь у меня ребёнок, пришлось бы регулярно общаться, и это действовало бы мне на нервы.

— А в целом ты хочешь детей?

Оксана удивлённо посмотрела на Алмазова в зеркало заднего вида.

— Конечно.

— Ну мало ли, — он пожал плечами, — сейчас модно быть «чайлдфри». Целая философия выросла из обыкновенного эгоизма. — Она засмеялась, а Михаил Борисович кивнул