I

Время – это превращение Безвременности в последовательность. Следовательно, это последовательный аспект безвременного, проявленного как длительность.

Если рассматривать длительность с позиции объективности, как визуализируемую концепцию, она не будет иметь иного значения, кроме временны́х рамок феноменальной вселенной. Но, будучи отождествленной с тем, что мы есть, она становится безвременностью, ее статическим аспектом, и мы можем познать свой статический аспект, а не только наш последовательный аспект. Отождествляясь с временем, мы можем достичь безвременности – где нам и место [28].

Из того, что мы выяснили об основе времени, мы также можем заглянуть в природу феноменов, протянутых в пространстве и длительности. Чем могут быть феномены, кроме как пространственно растянутыми аспектами ноуменальности, последовательно проявленными через длительность?

Мы можем прекрасно знать о нашей ноуменальности, знать, что все, чем мы вообще можем быть, – это то, что она есть. Но сейчас мы можем также понять слова Учителей и осознать нашу феноменальность как пространственную протяженность того, чем каждый из нас является как «Я», доступный восприятию благодаря длительности, и как результат осознать, чем является вся феноменальная вселенная, действительная и потенциальная.

Ведь ноуменальное (где ноумен и феномен – термины, определяющие два аспекта неделимой не-сущности) потенциально может быть феноменальным, а феноменальное – это проявленная ноуменальность.

Мы можем спросить: «Может ли нечто столь простое и очевидное быть истинным?» Ответ утвердительный, поскольку оно должно быть простым, и его истинность самоочевидна, ведь его истинность и простота присущи слову «Я» – единственному слову, которое может определить источник всякой вещи, которая кажется существующей и которая «сама по себе» не может быть ничем. Одно это слово может объяснить все, ведь без него невозможно никакое объяснение.

Объяснения требуют других слов, представляющих собой концепции, таких как ноумен и феномен, безвременность и время, бесконечность и конечное, но каждое из них – одно из пары взаимозависимых противоположностей, определяющих один из аспектов механизма проявления, и каждая такая пара в своем взаимном концептуальном отрицании, таким образом удаленная, остается как «Я». Это все, чем «простота» может быть, как и все, чем может быть «истина».

II

Я не думаю, что можно утверждать, что последовательное проживание может отличаться от не-последовательного, то есть безвременного, проживания, кроме как в своем аспекте последовательности.

Жизнь во временнόй последовательности привносит в проявление форму во всех ее феноменальных аспектах, а также все категории объективизации, и сама при этом становится жизнью в объективности, такой, какой ее воспринимают наши органы чувств. Не-последовательное «проживание», с другой стороны, не знающее двойственности, свободное от субъектов, воспринимающих объекты, не проявлено.

Для нашей обусловленной манеры мышления как индивидуальных субъектов-объектов это различие может казаться абсолютным, ведь если его рассматривать с позиции феноменальности, оно, без сомнения, и будет таковым. Но оно должно рассматриваться недвойственно, тогда никакого различия не будет, ведь ноуменально различия не существует, кроме как в последовательности феноменального режима восприятия. Последовательность, феноменально воспринимаемая как длительность, становится дальнейшим измерением пространства, и одно это уже можно считать различием. «Временность» в такой интерпретации раскрывается как условное «различие», которое само по себе является причиной проявления феноменов.

Дальнейшее измерение пространства, известное нам как время, будучи расположенным под прямыми углами к каждому из трех измерений нашего феноменального объема, как и они сами расположены друг к другу, составляет суперобъем, который мы иногда называем ноуменальностью, безвременностью или Царством небесным.

Замечание: Ноуменальное «проживание» – это, возможно, и вовсе не проживание? Такое, каким его знаем мы обусловленно, – возможно, но такое, каким его знают Мудрецы, – вряд ли.

Помимо неясных и неоднозначных упоминаний о «времени» в словах Учителей, есть еще наблюдения философов, часто интересные и проницательные, но всегда лишенные удовлетворительных выводов, а комментарии неквалифицированных любителей поверхностны и противоречивы. Причина возникновения этого ничего не объясняющего болота очевидна: философы и любители применяют ко «времени» свою обусловленную технику объективирования всего, с чем они имеют дело, кроме которой они ничего не знают, а Учителей могут понять лишь те, кто способен воспринимать так же, как они. Ведь понимания того, чем является «время», невозможно достичь, представляя его себе в виде объекта, так как это не объект и в нем как раз совсем нет ничего объектного. То, что можно объективировать как «время», не имеет к нему никакого отношения, поскольку в нем нет никакой «вещи», чтобы она могла быть объектом. Объектом становится концепция, но никакая концепция не может разгадать, что означает «время».

Позволь обратиться к трем хорошо известным вэньда[29], или притч Учителей. Первая из них – известная история о том, что «течет» не река, а мост. Ученик, который понял это, был мгновенно пробужден. Психологическое обращение мышления «вспять» переупорядочило его ум, возвращая ему равновесие, и он увидел, что ни река, ни мост не текли, что не было такой «вещи», как объективное течение, что кажущееся течение находилось в его собственном уме.

Другой Учитель указал на стаю диких гусей, летящих над головой, и его ученик, заметив их, сказал, что «сейчас» они «уже улетели». На это Учитель возразил, усилив свое возражение тем, что яростно потянул ученика за нос. Ученик закричал от боли – и пробудился! Его реакция также была психологической, усиленной физическим шоком, и он внезапно осознал то, что имел в виду Учитель: что движение гусей находилось в уме ученика.

Третья – тоже широко известная история о шестом Патриархе, тогда еще неизвестном монахе, который услышал спор двух других монахов о том, ветер или флаг были причиной видимого колыхания флага. «Не ветер и не флаг, – заметил он. – Это ваш ум колышется». Они поняли и признали его за пропавшего Патриарха. Во всех этих примерах движения речь идет о «течении времени». И монахи пробуждались именно потому, что подчинение понятию «времени» является механизмом «связанности».

Давайте набросаем несколько замечаний об этом понятии «времени». Время представляется прямой линией, хотя оно может быть закручено, и кажется напоминающим большую реку. Но если бы мы находились в этой реке, мы бы не смогли осознать, что она течет. Если она воспринимается как текущая, это должно означать, что воспринимающий не находится в ней. Следовательно, мы воспринимаем ее извне «времени», а «извне времени» означает безвременность. Разве не просто? То, что мы есть, не может быть «во времени», поскольку то, что воспринимает, – не там. Следовательно, мы безвременны, и безвременность – это то, что мы есть. Только феноменальные вещи «текут» в потоке «времени», временно лишь то, что воспринимается нами, что говорят нам наши органы чувств, включая наши феноменальные «личности». То, что мы есть, – неизменно.