— Он мне сам говорил, что меняет женщин, как шляпы, — подхватила мисс Дэммерс. — Наверное, не у нее одной есть основания для ревности?

— Правильно, но при этом вовсе не обязательно держать у себя на полке Тэйлора, чтобы справляться о ядах, — упорствовал мистер Брэдли.

— Кажется, осведомленность в криминалистике выходит наконец на первый план, оттесняя использование нитробензола, — высказал вслух свои соображения мистер Читтервик. — Или я не прав?

— Вполне правы, — ласково поощрил его мистер Брэдли. — По-моему, это очень существенно. Помнить об этом надо все время. Мы рассматриваем дело в двух разных плоскостях, в плоскости использования нитробензола в качестве яда и в плоскости аналогий с другими известными делами, имеющими общие черты с нашим делом. И в том и в другом случае перед нами факт осведомленности в криминалистике.

— Так, так, — пробормотал мистер Читтервик с видом человека, который досадует на себя за свою недогадливость.

Воцарилось молчание, которое мистер Читтервик расценил (несправедливо, конечно) как реакцию на свою неуместную реплику.

— Возвращаясь к перечню условий, — заговорила мисс Дэммерс, чтобы укрепить свою точку зрения, — вы сказали, что не смогли проверить, насколько ваша подозреваемая подходила под все ваши пункты. Которым же из них она соответствовала, а какие вы не смогли проверить?

Мистер Брэдли ответил с готовностью:

— Пункт первый: я не знаю, разбирается ли она в химии. Пункт второй: не знаю, насколько глубоки ее познаний в криминалистике. Пункт третий: с определенностью могу утверждать, что она получила неплохое образование (насколько она его усвоила, установить трудно), но думаю, что курса наук в частной школе она не проходила. Пункт четвертый: я не смог установить, есть ли у нее доступ к бланкам фирмы «Мейсон и сыновья», помимо того, что она имеет постоянный счет в фирме, но, по версии сэра Чарльза, счет в фирме равнозначен доступу к бланкам, следовательно, согласимся с сэром Чарльзом. Пункт пятый: мне не удалось выяснить, есть ли у нее возможность печатать на «гамильтоне», но это узнать нетрудно, во всяком случае, машинка может быть у кого-то из ее друзей. Пункт шестой: она могла быть недалеко от Саутгемптон-стрит, но все перепутала, устраивая алиби, и оно получилось неполным: она не сумела приехать к началу спектакля, а появилась в театре только в десятом часу вечера. Пункт седьмой: на ее бюро я видел ониксовскую самопишущую ручку. Пункт восьмой: я заметил бутылочку хартфилдских чернил в одном из ящичков бюро. Пункт девятый: я не могу назвать ее человеком с творческим складом ума, затрудняюсь сказать, есть ли у нее ум вообще, но, по-видимому, она намеренно вводит всех в заблуждение. Пункт десятый: судя по ее лицу, я бы сказал, что у нее необыкновенно искусные руки. Пункт одиннадцатый: если она человек дотошно аккуратный, то очень тщательно это скрывает как серьезный инкриминирующий момент. Пункт двенадцатый: тут, видимо, надо внести уточнение: «…отравительница, способная убить человека по недомыслию». Вот такой расклад.

— Понятно, — сказала мисс Дэммерс. — Но есть пробелы.

— Полагаю, что есть, — кротко согласился мистер Брэдли. — По правде говоря, я считаю, что эта женщина была бы способна совершить убийство, поскольку другого выхода у нее не было. Но мне как-то не верится.

— А! — произнесла миссис Филдер-Флемминг, заменив междометием мысль, которая чуть было у нее не вырвалась.

— Между прочим, Шерингэм, — заметил мистер Брэдли, — эта скверная дамочка вам известна.

— Мне? Неужели? — спросил Роджер, выходя из транса. — Возможно, что так. Вы не будете возражать, если я напишу ее имя, а вы мне скажете, она это или не она?

— Нисколько, — мистер Брэдли оставался невозмутим. — Я сам хотел это вам предложить. Полагаю, как президенту вам следует знать, кого я имею в виду, на случай, если окажется, что я ошибся.

Роджер сложил бумажку вдвое и попросил передать ее мистеру Брэдли.

— Думаю, что она, — сказал он.

— Вы абсолютно правы, — сказал Брэдли.

— Вы основываете свою версию на той причине, которая пробудила в этой даме интерес к криминалистике? Я вас правильно понял?

— Можно сформулировать это так, — согласился мистер Брэдли.

Неожиданно для себя Роджер слегка покраснел. Ему было лучше знать, по какой причине миссис Веррекер-ле-Межерер проявляла такой страстный интерес к криминалистике. Не вдаваясь в подробности, скажем, что по той же причине он всякий раз еле уносил от нее ноги.

— В таком случае вы абсолютно ошибаетесь, Брэдли, — ни секунды не колеблясь, произнес Роджер. — Абсолютно.

— Вам точно известно?

Роджер еле сдержал гримасу отвращения.

— Совершенно.

— Да мне и самому не очень-то верилось, — философски заметил мистер Брэдли.

Роджер был занят по горло. Он метался по городу в такси, не замечая времени. К вечеру надо было закончить все, что касалось расследования.

Такому горе-криминалисту, как миссис Веррекер-ле-Межерер, его действия могли показаться сумбурными и лишенными смысла.

Например, накануне днем он взял такси и отправился в Холборнскую публичную библиотеку и там, порывшись в справочниках, получил данные, которые его совсем не обнадежили. После этого он поехал в контору Уилла и Уилсона, хорошо известную фирму, в обязанности которой входила защита коммерческих интересов отдельных граждан, а также предоставление своим клиентам совершенно секретной информации относительно стабильности предприятия, в которое клиент намеревался вложить деньги.

Роджер бойко отрекомендовался как вероятный крупный вкладчик, внес свое имя в список клиентов, заполнил несколько анкет с грифом «Совершенно секретно» и не уходил до тех пор, пока господа Уилл и Уилсон не пообещали ему, разумеется, если он заплатит еще, что через двадцать семь часов требуемая информация будет у него руках.

Затем он купил газету и отправился в Скотленд-Ярд. Там он и нашел Морсби.

— Я хочу, — он сразу перешел к делу, — чтобы вы помогли мне в одном очень серьезном деле. Вы не можете разыскать таксиста, который взял пассажира на Пиккадилли-серкус или где-то поблизости, это было минут десять десятого вечера в канун того дня, когда было совершено убийство, и высадил его в районе Стрэнда в конце Саутгемптон-стрит? Этот же таксист (а возможно, не он, а другой) взял пассажира в районе Стрэнда около Саутгемптон-стрит приблизительно в четверть десятого и высадил его недалеко от Пиккадилли-серкус. Во втором такси, скорее всего, ехали двое; по поводу первого я не уверен. Или один таксист сделал двойную ездку, в чем я сомневаюсь. Это можно выяснить? Мне это необходимо.

— Трудность в том, что прошло много времени, не так-то просто будет это узнать, — засомневался Морсби. — А что, это действительно так важно?

— Крайне важно.