обидеться. А он знаменитый, он книги пишет, с ним лучше не связываться…

Савелий помолчал немного, потом спросил:

– Куда он все-таки мог исчезнуть? Этот наш лучший репортер?

– Вниз ушел, – сразу ответил Годунов. – Сидит где-нибудь на четвертом этаже, в притоне, и жрет мякоть ложками в компании удолбанных блядей.

– Ах я идиот, – пробормотал Герц. – Он ведь позвал меня в гости. Перед тем как сбежать. Прощался. Едва не плакал. А я его не понял. По плечу похлопал – и уехал… Идиот.

– Еще какой.

– Слушай, а его микрочип?

– На нижних этажах умеют все. В том числе и сигналы глушить. Правда, глушители кустарные, работают плохо. Потребляют слишком много энергии. Кстати, как и заводы по возгонке мякоти… Внизу, господин Герц, бурная деятельность. Первые пять этажей пожирают почти треть всей городской электроэнергии. Чтобы замаскировать и легализовать перерасход, умными людьми устроена широкая сеть соляриев для бледного простонародья. Власти думают, что электричество потребляют солярии, а на самом деле солярии нужны главным образом для отвода глаз. Все киловатты уходят на возгонку.

Савелий ощутил досаду.

– Где ж ты раньше был? Со своими познаниями…

– А ты? – невинно возразил Годунов.

Герц не нашелся, что ответить.

– Не волнуйся, – хмыкнул гений, изучая ногти. – Твой Гоша найдется. Перед бегством он наверняка снял наличными все свои деньги…

– Откуда знаешь?

– Я ничего не знаю, господин шеф-редактор. Я просто думаю вслух. Вредная привычка, со времен уединенной жизни… В общем, я предполагаю, что твой лучший репортер подхватил сбережения и махнул на четвертый уровень. К блядям. А бляди с четвертого этажа, – Годунов значительно поднял палец, – это не простые бляди. Это, брат, очень ловкие и ушлые бляди. Ловчее блядей с четвертого этажа только бляди с третьего этажа. Но на блядей с третьего этажа у твоего Гоши не хватит денег.

– Представляю, – вздохнул Герц, – что за бляди тогда на втором этаже.

– На втором этаже, – строго заметил Годунов, – блядей не держат. Там сидят только серьезные ребята. Там царство «дружбы».

– А на первом?

– А на первый, – с сожалением произнес Годунов, – я не спускался. Слабо мне, понял? Духа не хватило.

– Извини.

– Ничего.

Гений достал пачку дешевых китайских сигарет, закурил.

– На четвертом уровне твоего Гошу обчистят досуха за полгода. Потом он вернется.

– Дай Бог.

– Бог здесь ни при чем. – Годунов нехорошо усмехнулся. – Богу нет дела до твоего Гоши. Твой Гоша Деготь отпал от Бога. Если он однажды вернется, то уже не человеком. Будет думать, что он стебель и внизу у него прах, а над головой свет прозрачный.

– Даже так?

– А по-другому не бывает. Вернется он, заметь, весь в долгах. Ему там с радостью в долг дадут. И по дружбе дадут, и в долг. Это у вас, людоедов, на восьмидесятых, на самом солнышке, никто никому не должен. А внизу, где мокрицы бегают и плесень по стенам, – там, господин Герц, каждый должен каждому! Захочешь – дадут хоть сто миллионов наличными. Можно мякоть в долг взять. Можно женщину одолжить. Только если в срок не вернешь – тебя в инкубатор отправят. Слышал про инкубатор?

– Смутно.

– Это лечебница такая, – весело объяснил Годунов. – Первоклассная. Там тебя обследуют, здоровье проверят. Продуют легкие чистым кислородом, кровь очистят, грязь и токсины выведут. Будешь как новенький… А потом… – гений сделал небрежный жест, – распилят на части. Бережно. Почки, печень, селезенку – продадут. Глаза тоже. Сейчас, говорят, глаза в дефиците, спрос намного превышает предложение… Само собой, попутно государственный микрочип вырежут. И какой-нибудь веселый парень будет получать с китайского депозита твою персональную долю.

Савелий подумал и тихо спросил:

– Слушай, Гарри… а… ты там… это… Когда жил внизу… никому не задолжал?

– Было дело, – хладнокровно ответил гений. – Только я все отдал. С процентами. Чудом в инкубатор не попал… – Он нахмурился. – А теперь хватит мемуаров. Кто тут шеф – я или ты? Давай работать. Тебя искала Валентина. У нее есть новости.

Герц нажал кнопку и особым баритоном босса (три недели тренировался) потребовал принести воды, вызвать Валентину, подготовить к проверке макет очередного номера, накидал еще каких-то распоряжений – обозначил начало нового рабочего дня. Опустил глаза – ковер кабинета до сих пор хранил следы инвалидной коляски великого Пушкова-Рыльцева.

Месяц назад старик заявил, что Савелий готов к самостоятельной деятельности. После чего затворился в квартире и запретил беспокоить даже в случае атомной войны.

Когда Валентина вошла, Годунов засуетился и поспешно сбежал в угол – сел там на диван, закинул ногу на ногу и стал изучать фигуру женщины пристальным взглядом ценителя.

– Говорят, у тебя есть новости, – обратился к ней Герц.

– Еще какие. – Серьезная Валентина оглянулась и посмотрела на Годунова, как учительница на двоечника.

Герц вздохнул:

– Терпеть не могу новости.

– Мне начать с главной? Или по порядку?

– Как хочешь, – величественно произнес шеф-редактор.

Валентина раскрыла папку.

– Аргентина выдворила сразу десять тысяч нелегальных гастарбайтеров. В основном граждан Франции и Бельгии.

– В задницу гастарбайтеров, – велел шеф-редактор. – Это не новости. Неинтересно.

– Дальше будет веселее, – обнадежила Валентина. – Иван Европов сделал очередное заявление…

– Валентина, – вдруг перебил Годунов из своего угла, – ты ведь замужем, да?

Валентина вздохнула:

– Я тебе сто раз повторяла. Я замужем, но с мужем не живу.

– Годунов, не мешай работать, – буркнул Савелий.

– Пардон. – Гений заерзал задом. – Просто мне нравится, как наша уважаемая Валентина произносит эту фразу: «Я замужем, но с мужем не живу!» Звучит как стихи. Отличная аллитерация, три «ж» в одной строке…

– Иван Европов, – невозмутимо продолжила Валентина, – объявил голодовку. Требует срочного выделения средств для изучения периферийных территорий.

– Голодающий Иван Европов, – ядовито произнес Годунов, – это круто. Вся Москва знает, что он конченый травоед и уже много лет не жрет человеческую пищу.

– Можешь доказать? – сухо осведомился Савелий.

– Конечно, могу. Я подрабатывал репетитором у сына его дилера. Только зачем что-то доказывать? Неужели, Герц, ты осквернишь страницы своего журнала репортажем про этого незначительного ублюдка?

– Если официально докажешь, что он травоядный, – мы его сотрем в порошок. Сделаем героем рубрики «Самый Лицемерный».

– Есть ребята и полицемернее, – пробормотал Годунов, глядя в сторону.

Савелий пожал плечами и сделал Валентине знак продолжать.

– В проекте «Соседи» очередной скандал…

– Жаль, – звучным баритоном перебил Годунов, – что ты замужем, Валентина!

– Заткнись, – повысил голос Савелий.

Валентина улыбнулась:

– Ничего. Он мне