– Земная гравитация, мальчики и девочки, – напомнил он. – Триста грамм еды и питья, принятые вне действия гравигенераторов, ваши желудки воспримут как килограмм. Это марсианские. А лунянские и вовсе почти как два. Я серьезно, следите за собой.

В общем, не успела погаснуть на западе полоска заката, а мы уже сидели за импровизированным столом. Марсианская и лунная еда выглядела весьма необычно (к примеру, синтетическое мясо, похожее на полупрозрачные квадратные пластинки желтоватого цвета, которые нужно только разогреть), но оказалась вкусной. Впрочем, я был готов сожрать и не такое – весь день голодный, не считая пирожков. А организм у меня молодой, жадный, энергии много тратит. И соответственно требует. Между глотками я, понимая, чего от меня ждут в первую очередь, вкратце поведал свою историю. Говорил по-русски. Переводчика, слава богу, не потребовалось, так как оказалось, что у всех русский или родной или второй язык. Что не удивляло. Если колонии на Луне и Марсе основали большей частью русские и американцы, то, спрашивается, на каком языке говорить колонистам? Вот они и говорили. В основном по-русски и на американском английском. Но, как быстро выяснилось, почти все владели и третьим, а некоторые и четвертым языком. Та же Николь, по ее утверждению, помимо русского и английского свободно владела грузинским и французским. Чуть хуже китайским.

– Если честно, Данила, в ваши слова трудно поверить, – признался капитан Майкл Камински, когда я закончил.

Он сразу показался мне человеком прямолинейным, так что я нисколько не обиделся.

– Понимаю, капитан, – кивнул я и положил себе еще салата (отдает теплицей, но есть можно). – Сам бы на вашем месте задумался, верить или нет. Впрочем, у меня есть доказательство.

– При себе? – поинтересовался старпом Малина.

– Ага.

Я залез в карман и выложил на стол смартфон.

– Что это? – спросил Камински.

– Все сразу. Телефон, фото– и видеокамера, коммуникатор с выходом во всемирную информационную сеть под названием Интернет, записная книжка, навигатор, часы, будильник, диктофон… Все функции долго перечислять. Проще сказать, что это нечто вроде карманного компьютера. Называется смартфон.

– Хитроумный телефон, – перевела Николь. – Забавное название.

– Больше всего нас в нем интересуют фото и видео, – сказал я. – Вот смотрите…

Хорошо, что я стираю ненужные фотки и ролики только тогда, когда память совсем заканчивается. А так обычно держу их до упора. У меня была куча снимков Москвы, Иерусалима и даже Сан-Франциско, где я побывал год с небольшим назад. И несколько видеороликов.

Молодые ребята, играющие хороший джаз на улице в Иерусалиме, и благодарные слушатели.

Гигантский контейнеровоз, идущий проливом Золотые Ворота под знаменитым одноименным мостом в Сан-Франциско.

Московский летний ливень, неожиданно накрывший Манежную площадь в Москве.

По вполне понятным причинам перебросить фото и видео на бортовой комп не было возможности, поэтому я сидел, держа смартфон на уровне глаз, а все остальные столпились за моей спиной. При этом ближе всех оказалась Николь, и все время показа я мог думать только о ее груди, ощутимо касавшейся моего плеча. Хотя нет, не только о ней. Был еще едва уловимый, будоражащий воображение аромат, шедший от ее волос и кожи. Шампунь? Духи? Неважно. Важно, что я вдыхал его снова и снова, и казалось, что он мне никогда не прискучит.

– Да, – дрогнувшим голосом проронил Майкл Камински, когда показ был закончен. – Спасибо. Такое действительно подделать трудно.

– А снимков Пекина у вас, случайно, нет? – с надеждой спросила круглоликая Пейжи Нун, первый навигатор и лунянка китайского происхождения.

– Увы, – вздохнул я. – Ни разу в жизни не был в Китае.

Обернулся через плечо и глянул прямо в глаза Николь. Позже я разглядел их удивительный фиолетовый цвет, но сейчас, при электрическом свете корабельного посадочного прожектора, выведенного на режим минимального энергопотребления, они казались черными.

– И в Париже тоже, – сказал тихо и добавил почти одними губами: – Может, съездим как-нибудь?

– Приглашаешь? – шевельнулись ее губы.

Но ответить я не успел.

– А все-таки неплохо бы проверить, – сказал длиннолицый и длиннорукий парень с короткими рыжими волосами, глядя на меня немигающими глазами. По-английски сказал: – Не в обиду, но нам ошибаться нельзя.

Джереми Лонгфилд, вспомнил я, второй навигатор. И в очередной раз добрым словом помянул про себя старшего лейтенанта Холода, учившего нас запоминать все, что видим и слышим, с первого раза. Хорошо учил.

– Проверяйте. – На английский я переходить не стал. Во-первых, не настолько хорошо им владею, чтобы без напряга говорить. А во-вторых, показалось мне, что этот Джереми не слишком меня жалует. А раз так – обломится. – Хотя не очень понимаю, как это сделать. Разве что снова нырнуть в туман и оказаться в моем мире, дабы убедиться, что он существует. Дело за малым – отыскать этот долбаный туманный портал. У меня не вышло. Когда я ехал в обратную сторону, он уже исчез.

– Думаю, подобные порталы не могут быть устойчивы, – подал голос до этого помалкивающий Игорь Левятин, худощавый лунянин, программист и математик экспедиции, как мне объяснили позже.

– У тебя уже есть гипотеза о том, что произошло с нашим гостем? – повернулся к нему Камински.

– Пока нет. Но если предположить, что две параллельные реальности могут пересечься…

– Как это? – громко удивился Лонгфилд. – Параллельные и пересечься?

– Как это у Лобачевского, – блеснула Николь. – Не перебивай, Джереми. Не показывай своего невежества.

Рыжий заметно покраснел, открыл рот, но смолчал, видимо, не найдя достойного ответа.

– Так вот, – продолжил Левятин, – гипотетические точки такого пересечения – их можно назвать и порталами, почему бы и нет – скорее всего, будут нестабильны.

– Объясни, – попросил Малина. – Только прошу тебя, Игорек, человеческим языком.

– Да запросто, – по губам математика скользнула улыбка. – Будем исходить из того, что наш гость говорит правду, ибо в ином случае и вовсе рассуждать не стоит. Итак, из его рассказа мы узнали, что существует как минимум две параллельные и очень похожие реальности. Только в одной человечество почти полностью вымерло, а в другой живет и здравствует. Если эти реальности пересеклись, значит, они движутся по направлению одна к другой.

– И это, в свою очередь, означает, что и точки пересечения не будут стоять на месте! – радостно воскликнул Малина. – Так?

– В целом – да, – подтвердил Игорь. – Они должны появляться, исчезать и появляться снова. И по идее их должно становиться больше.

– Почему? – спросил любознательный капитан.

– Мы ведь предположили, что они движутся по направлению одна к другой, – терпеливо пояснил математик. – Кстати, не обязательно навстречу. Но таким образом, что вектора их движения пересеклись. То есть между реальностями в данном случае происходит взаимопроникновение. Чем глубже взаимопроникновение, тем больше точек соприкосновения и пересечения.