– Что-то не нравится мне это, – нахмурился Камински.

– Еще бы, – согласился старпом. – Сразу представляется два поезда, которые идут параллельными путями и даже с одинаковой скоростью.

– И тут какой-то идиот переводит стрелку, и векторы движения пересекаются, – вставил я. – Н-да. Хорошенькое взаимопроникновение может получиться.

– Качественное, – хмыкнул Малина. – Всюду крики, стоны, мат.

– Это пока даже не теория, – успокоил Левятин. – Но подумать есть над чем.

– А меня очень интересуют эти разумные собаки, – сказала Ирина Архипова, симпатичная женщина лет сорока, историк и социолог. – Как, вы сказали, они себя называют?

– Арг-кхины. И они, как я понял, не любят, когда их называют собаками. Даже разумными.

– Подождите, – вмешался первый врач Стив Новиков. – До меня только что дошло. Если Данила попал сюда из какой-то параллельной реальности, значит, у него нет иммунитета к Вирусу?

Все умолкли и переглянулись.

– А у вас, значит, есть? – с надеждой осведомился я. – Вы создали вакцину?

– Создали, – кивнул Новиков. – Иначе мы бы сюда не прилетели.

– Так. – Камински поскреб идеально выбритую щеку. – Моя вина. Расслабился я с вами. Николь!

– Я, капитан!

– Срочно займитесь нашим гостем. Я имею в виду экспресс-обследование и вакцинацию. – Он посмотрел на меня. – Надеюсь, вы не против?

– Шутите? – Я поднялся из-за стола. – Да меня с обеда, которого не было, мучает мысль о том, заразился я уже или нет. Куда идти?

– За мной, – улыбнулась Николь и шутливо поманила пальчиком.

Мы проследовали к посадочному пандусу. Я шел сзади и думал о том, что некоторые женщины обладают настолько совершенной фигурой и сексуальной походкой, что их невозможно испортить даже экзоскелетом «Гризли-5» (мне успели сообщить его название и назначение). Истинное чудо, право слово. «Интересно, – подумал я, – как смотрелся бы экзоскелет на Мэрилин Монро в той сцене из «В джазе только девушки», где Душечка идет вдоль вагонов, а сзади ее походку обсуждают Джо и Джерри, уже превратившиеся в Джозефину и Дафну? Хотя нет, неинтересно. Вполне достаточно того, как в нем выглядит Николь…»

– Не забудь, – повернулась ко мне она, как только мы шагнули на пандус. – В корабле работают гравигенераторы. Ты станешь гораздо легче, чем сейчас.

Видимо, она решила, что обращение на «ты» более уместно между нами. Меня это абсолютно устраивало.

– Гораздо это насколько?

– В два раза. Когда-нибудь испытывал нечто подобное?

– Откуда? Я не космонавт. Да если бы и был… Мы только на Луне побывали. Давно. И гравигенераторов у нас не изобрели. Видимо, за ненадобностью.

– Как это все странно, – сказала она протяжно и низко. – Расскажешь подробнее про ваш мир? Мне страшно интересно.

– Только с одним условием, – принял я правила игры.

– Каким?

– Ты расскажешь про свой. Как это – жить на Луне?

Мы шагнули за комингс, и в первую секунду мне показалось, что я сейчас взлечу к низкому потолку.

– Ух ты, – сказал я. – Здорово.

– Да, без гравигенераторов мы вряд ли смогли бы прилететь. Особенно мы, луняне. Марсианам все-таки полегче…

Мы проследовали коротким коридором – Николь впереди, я за ней до дверей, обозначенных красным крестом.

– Прошу. – Она пропустила меня вперед. – Это наш медотсек. Он же лазарет.

Вошел, огляделся. Светло, чисто и как-то… пусто, что ли. Видимо, подсознательно я ожидал увидеть кучу фантастической аппаратуры с разноцветными проводами и мигающими индикаторами. Но ничего этого не было. А была залитая ровным желтоватым «живым» электрическим светом каюта со скругленными углами, пара белых легких кресел, подобно диковинным цветам на толстых стеблях, выраставших из пола; стол, консольно опирающийся на стену; широкий, темный сейчас экран над столом; встроенные шкафы. И нечто вроде яйцеобразного саркофага на полу.

Николь тихо щелкнула чем-то за моей спиной, и прозрачная крышка саркофага плавно приподнялась и отъехала в сторону.

– Мне туда? – кивнул я на саркофаг.

– Да. Это называется автодиагност. В особых случаях может служить реаниматором. Только разденься.

– Полностью?

– Желательно.

Что ж, ладно, нам скрывать нечего…

Я лежал на чем-то теплом, эластичном и приятном, слушал меняющее тональность гудение автодиагноста, следил за смешными и непонятными цветными огоньками, пробегающими в толще полупрозрачной крышки надо мной, и думал, что жизнь удивительно непредсказуемая штука. Еще утром я был уверен, что меня ждет обычная рутинная доставка (черт, так я и не посмотрел, что же лежит у меня в багажнике), и вот – на тебе. Лежу в чем мать родила внутри яйцеобразного автодиагноста на самом натуральном космическом межпланетном корабле и жду вердикта красавицы-врача родом с Луны. Сам же корабль, и я в нем, находится совсем не на той Земле, на которой я был утром, а на Земле, где не осталось живых людей, но зато прекрасно себя чувствует раса арг-кхинов – разумных собак-телепатов. Хоть они не любят любого упоминания о родстве с собаками. И ведь день еще не закончился!

– Внимание, – раздался голос Николь, – сейчас мы тебе вкатим маленький укольчик. Вакцину. Это не больно.

– Уколы не входят в мои фобии, – сказал я.

– Вот и хорошо.

Что-то и впрямь не больно кольнуло меня в предплечье.

– Все? – спросил я.

– Еще чуть-чуть. Расслабься и отдыхай. Тем более что инфицироваться ты не успел. Повезло.

Уфф-ф…

Я последовал ее совету и сам не заметил, как гудение автодиагноста и цветные огоньки меня убаюкали. Глаза закрылись, мысли смешались. Явь плавно перетекла в сон. Ведь не может быть, в самом деле, явью то, что я вижу? Отходит в сторону крышка автодиагноста, и надо мной склоняется Николь. Она так же, как я, без одежды. Совсем.

– Подвинься, – говорит негромко и улыбается так, что я понимаю – сопротивление невозможно. Да и какое может быть сопротивление во сне? – Нужно провести последний тест…

Потом мы лежали, обнявшись, в теплом нутре автодиагноста, и нам совсем не было тесно. Я давно понял, что это не сон, но совершенно не понимал, за что мне такой подарок. О чем и спросил.

– Ты мне понравился, – просто ответила Николь.

– Хм… Ты мне тоже, с первого взгляда, но…

– Только не подумай, что я прыгаю в постель ко всем, кто мне нравится.

– Я и не думаю.

– Вот и не думай.

– Хорошо, я буду думать о тебе. И о том, какое это счастье, что на тебя нашло легкое сумасшествие.