Эмма поняла, что ни за какие блага мира не сумеет еще раз притвориться.

– Помолвка! – воскликнула она поспешно. – Что, прямо здесь, на задворках? По-твоему, это будет романтично?

– Нет, конечно, – засмеялся Дерек. – Честно говоря, не знаю, что на меня нашло. Требовать ответа на предложение руки и сердца на задворках! Ты совсем свела меня с ума, дорогая!

– Неужели?

– Больше, чем я полагал возможным. – Дерек ограничился тем, что чмокнул Эмму в нос, к большому ее облегчению. – Вот что, давай завтра отправимся на пикник и там на досуге обсудим, когда и как официально огласить помолвку.

Какое счастье, что он не собирается делать этого немедленно, подумала девушка. Завтра казалось ей в этот момент более далеким, чем иное столетие. Она надеялась, что за ночь подыщет нужные слова, чтобы объяснить Дереку разницу между привязанностью и любовью.

– Мистер Карлтон?

Она едва не вскрикнула, узнав голос, нарушивший тишину парка. Такер Гарретсон! Что ему нужно?

Пока тот приближался своим бесшумным шагом (словно подкрадывается, подумала она), лицо ее успел покрыть малиновый румянец смущения. Интересно, он успел что-нибудь заметить? С такого типа вполне сталось бы подслушать все от слова до слова! Может быть, даже подглядывал!

– Это опять вы! – вскричал Дерек в негодовании. – Гарретсон, не так ли? Хотите добавки к тому, что уже получили?

Отстранив Эмму, он принял боксерскую стойку. Боже, это никогда не кончится! Здесь некому будет прийти Дереку на помощь.

Но Такер только смерил его насмешливым взглядом:

– Эй-эй, столичная штучка! Ты лучше штаны подтяни, чем кулаками махать. Я здесь не затем, чтобы валять дурака. – Он сменил тон на любезный и слегка поклонился. – Пришла какая-то телеграмма, сэр, и вас ищут по всей гостинице. По-моему, телеграмма из Нью-Йорка…

– Что? Господи, это от Уэббинга и… Боже!

Всякая враждебность тотчас оставила Дерека. Сказать по правде, он забыл не только о Такере, но, кажется, и об Эмме. У него был такой вид, словно, прогуливаясь, он набрел на сундук с сокровищами.

– Где телеграмма? Говорите же!

– Джон Хатуэй вроде держал ее, когда я уходил. Договорив, Такер впервые посмотрел на Эмму. Если он и заметил, как восхитительно она выглядит в ладно сидящем платье, как красиво ниспадают локоны на ее обнаженное плечо, то виду не подал.

– Мисс Маллой, задержитесь на пару слов, – невозмутимо произнес он.

«Задержитесь на пару слов»! Такер внутренне скривился. Мало того, что он выдумал несуществующую телеграмму, так теперь еще и изъясняется, как этот столичный хлыщ!

Но это платье! Оно облегает, как вторая кожа! Можно без труда представить себе очертания тела под ним! И как смотрят эти глаза… заглядывают прямо в душу!

– Нет, мисс Маллой пойдет со мной, – спохватился Дерек, вспомнив о существовании Эммы, и взял ее под руку.

В первый момент девушка и не думала сопротивляться, но что-то во взгляде Такера – насмешка или вызов – заставило ее высвободить руку. Он как будто спрашивал, отважится ли она остаться наедине с ним во мраке ночи, вдали от толпы, хватит ли у нее смелости.

– Пожалуй, я задержусь, Дерек. Мы не в таких хороших отношениях с этим человеком, чтобы речь могла идти о пустяках. Очевидно, он хочет сообщить мне нечто важное.

– Хм… – Дерек сдвинул брови, разрываясь между галантностью и нетерпением. – Ты уверена?

– Абсолютно.

Однако уже через пару секунд после того, как Дерек повернул за угол и оставил ее наедине с Такером Гарретсоном, Эмма задалась вопросом, в своем ли она уме. Похоже, ей было мало неприятностей со Слейдом, мало публичного скандала между Маллоями и Гарретсонами. На десерт, очевидно, предстояло получить от Такера парочку словесных стрел, пропитанных ядом.

Пока Эмма обменивалась репликами со своим кавалером, Такер стоял молча, с бесстрастным видом. Лунный свет подчеркивал четкие, жесткие линии его лица. В непривычном освещении глаза его казались не суровыми, а загадочными, странно чужими на этом чеканном лице. Само молчание Такера тревожило и почти пугало. С уходом Дерека тихий уголок парка показался Эмме еще более уединенным и темным. Совсем рядом, буквально за стеной, продолжался праздничный вечер, люди смеялись, шумели, пели, но сюда долетал лишь слабый отзвук веселья.

– Не думал я, что ты останешься, – наконец заметил Такер, делая шаг к девушке.

– Ну так подумай еще раз!

Она храбрилась, но сердце стучало все сильнее, дыхание участилось. Как пристально он смотрит! Что в этом взгляде? Она должна прочесть его! Неужели в нем… восхищение? И… ласка?

Притянутая, словно магнитом, Эмма тоже сделала шаг. Не прочь, а навстречу. Она готова была сделать и следующий, но опомнилась.

Такер в два шага оказался рядом.

– Должно быть, ты совершенно выбилась из сил, – произнес он насмешливо, но негромко и потому мягко.

Наверняка это была первая из словесных стрел, но Эмма не поняла, о чем идет речь, и не нашлась, что ответить. По правде сказать, она не думала вообще, просто любовалась лицом, которое вдруг оказалось так близко.

Он красив именно настолько, насколько ей помнилось… нет, более того. Почему это сочетание светлых волос и синих глаз кажется таким необыкновенным? Вороненая сталь отливает такой же густой синевой и так же тревожит одним своим видом, так же волнует и пугает. От него так и веет силой, и сама себе кажешься хрупкой… хочется прильнуть к этому могучему телу и вдохнуть запах волос, кожи, хвойный запах одеколона…

– Это почему же я выбилась из сил? – наконец спросила она, и вышло это медленно, как во сне.

– Потому что слишком много танцевала. И со слишком многими. Я бы сказал, с каждым, кто носит брюки.

Вот как, он следил за ней! Это было первое в жизни Эммы мгновение чисто женского триумфа. Кровь забурлила в ее жилах, как шампанское.

– Что это значит, Гарретсон? – иронически осведомилась девушка, разом очнувшись от своего сладкого забытья. – Неужели тебе не все равно, как я провожу время?

– Абсолютно все равно. Не воображай о себе много, Маллой! – тем же тоном, что и она, отрезал Такер. – Все очень просто: куда бы я ни бросил взгляд, везде натыкался на тебя, каждый раз в паре с новым кавалером. Твоему женишку, наверное, глубоко на это наплевать.

– Просто Дерек хорошо воспитан. К тому же я танцевала не с каждым, кто носит брюки. Ты их вроде тоже носишь.

– Мы не танцевали, потому что я тебя не пригласил.

– И правильно сделал. Я бы не пошла.

– Правда?

– Клянусь, – надменно заверила Эмма.