— Знакомьтесь, это Саша, мой одногруппник в университете, — сказала Инна, а дальше представила всех находящихся за столом, но Саша не стал их запоминать — ему было плевать на всех, кроме Инны. — Мне виски, Саш, — попросила она его.

Когда Саша вернулся с бокалом виски, за столом уже оживленно велась беседа.

— Саша, и как тебе учиться в лучшем ВУЗе страны? — спросил кто-то из девушек.

— Нормально, наверно как и в любом другом, если цель — учиться, — заключил Саша.

— А еще чем занимаешься? Работаешь?

— У Саши отец — владелец крупной фирмы в Москве, поэтому думаю Саше незачем себя утруждать, если будущее уже предопределено, так, Саш? — ответила за Сашу Инна.

Саша не очень любил обсуждать все, что связано с его семьей и его перспективу возглавить компанию отца. Тем более рассуждать что-то о своем будущем среди незнакомых ему людей.

— Никто не может предопределить будущее. На то оно и будущее, — заключил Саша и положил свою руку Инне на колено.

Саша никогда не был обделен женским вниманием. У него для этого было все: и внешность, и харизма, и возможность достойно ухаживать. Но ему первый раз действительно понравилась девушка, даже больше, он действительно в нее влюбился: в ее внешность, ее голос, ее манеру поведения. Как только увидел ее карие глаза в обрамлении длинных ресниц, остальные просто перестали для него существовать. Были только он и она, такая дерзкая, свободная, сексуальная.

— Ты еще долго планируешь здесь быть? — спросил Саша на ушко.

— Ой, мы пришли только час назад, давай еще посидим? — и сделала такую умилительную мордашку, от которой у Саши просто срывало крышу, и он готов был исполнить любой ее каприз, лишь бы всегда видеть эту хитрую, но уже такую любимую мордашку.

— Эй, молодежь, скучаем чтоли? — чуть громче, чем надо, спросил Глеб.

— А что, есть предложение? — спросил опять кто-то из девчонок.

И он аккуратно достает маленький прозрачный пакетик, с несколькими таблетками внутри. Пара секунд и снова убирает внутрь пиджака.

— Стоящая вещь. Вставляет только так!

— Глеб, это наркотик?

— Нет, что ты, милая, это билет в рай, — и улыбнулся одной из девчонок.

— Глеб, ну правда, что это? — уже спросила Инна.

Саша же только сильнее сжал ее коленку, давая понять, что в этот разговор лучше не встревать. А может, он так скрывал свое волнение, ведь то, что это наркотик, он не сомневался. А наркотики, даже для такого столичного обеспеченного мажора, под запретом.

— Инна, это даже лучше, чем то, что ты пробовала. Это чистейший экстаз. Улетаешь в момент, — и смотрит на нее таким выжидательным оскалом, от которого у другой девушки бы поселился страх, но не у Инны.

— Ты это пробовала? — удивился Саша.

— Ну а что такого, это же же не героин… Ну полчасика покайфуешь вместо пару коктейлей. Какая разница. Зато так хорошо и приятно, и весело. И мир, как будто светлее и чище становится. Но в то же время такой яркий и контрастный. Попробуешь? — осторожно спросила Инна вместе с той милой мордашкой, от которой Сашу уносит в другое измерение.

— Не стесняйся, Саш. Здесь все свои, — опять этот оскал и Глеб вручает одну таблетку Инне, — ну что? Готов?

— Саша, давай вместе? — мило обращается Инна.

Всю жизнь родители говорили Саше, что есть черное и белое. Хорошо учиться — это белое, помочь отцу — белое, нарушать правила дорожного движения — черное, драться — черное. Чуть позже Саша понял, что так мыслить слишком однобоко. Мы же не в произведении эпохи классицизма живем. Черный и белый — это всего лишь цвета, при смешивании которых получается серый. Вот подрался он с соседским мальчишкой, потому что тот дразнился и обзывался. Программа в голове говорит, что это черное, драться — плохо. А если за дело, если тебе обидно, если этот соседский мальчишка гавнюк последний (был бы Саша постарше в тот момент, уместнее было бы сказать гондон последний)? И вот тут программа дает сбой. Можно, конечно, сказать, что в любой ситуации надо договариваться, что не всегда махать кулаками — это выход. Но сути это не меняет: мальчишка гавнюк, он задирается, за что и получил. Или всю свою жизнь тебе говорили, что важно быть честным и говорить правду. А что если известная тебе правда может разрушить жизнь близкого тебе человека, разбить ему сердце? Как быть? Нет и не может быть четкого разделения между плохим и хорошим, белым и черным. У любого поступка, у любого действия, даже у любой мысли есть свои цвета и оттенки. В любом случае, судить о том, как хорошо или как плохо поступил человек, было бы просто лицемерием. Но единственное, что для себя определил Саша, как черное — это убийство и наркотики. А еще мартини. Пожалуй, последнее — это худшее из грехов.

— Хорошо, — тихо произнес Саша, потому что в этот момент его уже выстроенная программа дала не просто сбой, а вывела ошибку BSOD (Прим автора: синий экран смерти, он появляется, когда проблема настолько серьезна, что работа Windows полностью останавливается).

Маленькая белая таблетка, будто какое-то лекарство, жалко нет алюминиевого блистера, чтобы посмотреть срок годности. Таблетка, язык, глоток. И по венам начинает течь не кровь, а лава из только что извергающегося вулкана, предсказать который никто не успел. И все, что выросло, все что построено, все что любо и дорого — все остается лишь горсткой пепла от ее потоков: горячих, тягучих, дьявольски красивых. Это лава отражалась в когда-то зеленых глазах, которые с каждой секундой исчезали из-за увеличивающихся зрачков, что сделала его глаза абсолютно черными.

Тук-тук — стучит сердце, под бит музыки, которая становилась громче. Она звучала повсюду, в каждой клетке тела, в каждом вздохе и взмахе ресниц.

Тук-тук-тук — стучит сердце, под крутящиеся софиты, что Саша чувствовал себя стробоскопом.

Тук-тук-тук-тук — стучит сердце, заглушая