Прислал он за ней носилки резные, рытым бархатом обитые. Слуги несли княгиню по улицам Царьграда, мимо домов и дворцов. Княгине любопытно было, выглядывала она в щелку между занавесками. Спрашивала толмача, который рядом бежал:

– Это уже царский дворец?

– Что ты, княгиня! – толмач усмехался. – Это просто богатого купца дом!

– Уж это, наверное, точно царский дворец!

– Нет, что ты, это дворец чиновника, который отвечает за царские одежды!

– Ежели у царского ключника такие хоромы – каковы же хоромы самого базилевса?

– Увидишь, княгиня!

Еще несколько времени несли княгиню по царьградским улицам и площадям. Жители городские выходили из своих домов, смотрели на нее. Не удивлялись – подумаешь, старая княгиня из далекой северной страны, они в своем городе и не такое видели.

А потом княгиня ничего не сказала – потому что у нее от восхищения зашлось дыхание.

Вынесли ее носилки на площадь – и увидела она перед собой диво небывалое.

Дом – не дом, дворец – не дворец, а словно каменный цветок, такой огромный, что до неба, кажется, достает. Выложен он был всяким мрамором – и белым, словно снег, и розовым, словно майская заря, и желтым, словно свежий мед, и пурпурным с серебряными прожилками. А наверху этот цветок каменный был увенчан огромным золотым куполом, который казался таким легким, что вот ветерок подует – и он улетит… но понятно было, что никуда он не улетит, а будет здесь красоваться тысячи лет.

– Что же это такое? – спросила она толмача, когда голос к ней вернулся.

И тот ответил, довольный:

– Это – Святая София, великий храм, чудо премудрости Божьей! Господь умудрил строителей, дал им знания многие, выше человеческого разумения, и воздвигли они этот храм на тысячи лет, чтобы христиане собирались в нем и славили Господа. Весь мир для этого храма старался – откуда камень прислали, откуда – дерево дорогое, откуда – каменья самоцветные…

Сошла княгиня с носилок, вошла в храм – и зажмурилась от света, в глаза ее пролившегося. Тысячи свечей горели во храме, не тысячи – неисчислимы были эти свечи, как звезды на ночном небе в конце лета. И яркий свет этих свечей отражался и множился в гладком мраморе колонн, в порфире, золоте и драгоценных каменьях, которыми украшены были бесчисленные иконы.

А когда подняла княгиня лицо, чтобы взглянуть изнутри на купол храма, – увидела она над собой лик христианского Бога, грозный и вместе с тем милостивый.

А еще она увидела яркий луч света, сквозь отверстие в куполе проникающий, и в этом луче пролетел белоснежный голубь, словно живое воплощение Духа Святого…

– Прав ты был, отец Мисаил! – сказала княгиня сопровождавшему ее старому священнику. – Теперь своими глазами увидела я величие христианского Бога!

Доволен отец Мисаил, спрашивает:

– Теперь ты готова принять святое таинство крещения?

– Готова! Но только не забывай, что я – княгиня, владычица большой, богатой и сильной страны. Значит, крестить меня должен не простой священник.

– Не сомневайся, княгиня, – вступил в разговор толмач, который все слышал, на все обращал внимание. – Сам великий патриарх будет тебя крестить, а базилевс – да продлятся дни его! – станет твоим крестным отцом.

Лена сама не ожидала, что сумеет выдержать этот день.

Сначала панихида, потом – поминки. Вадим все это время находился рядом с ней, держал за руку, поглаживал по плечу. Пару раз у нее действительно закружилась голова, и та стеклянная четкость, с которой она видела скорбные лица окружающих, начинала расплываться. Подступал обморок. Один раз Вадим это заметил и твердо сжал ее локоть, потом она справилась сама.

Ей просто невыносимо было его присутствие рядом. Подозрения ее перешли в твердую уверенность: Вадим причастен к убийству Олега. Она не могла объяснить это логически, просто раньше такое не укладывалось в голове, она не могла в это поверить. А теперь вот поверила. Постояла с ним рядом – и поверила.

Он был фальшивый насквозь. Он склонялся к ней с преувеличенной заботой, а она видела в его глазах раздражение и нетерпение, и даже страх. Не разоблачения, нет, этого он не боялся, считая, видимо, Лену полной тетехой и непроходимой дурой. Где уж такой что-то понять. Он же понятия не имел о ее разговоре с доктором-наркоманом, о том, что она видела синяки на шее Олега, и о том, что жив Сергей. Он-то думал, что все идет по плану.

Ведь был же у него какой-то план. И Лена должна выяснить, в чем он заключается, причем как можно скорее.

Но проблема была в том, что она никому в фирме не могла доверять.

Вот стоит начальник службы безопасности. С виду – парень приличный, взгляд открытый, честный, такой шефа не предаст. Впрочем, может, такой как раз и предаст. Вполне возможно, Вадим с ним договорился или обманул, перетянул на свою сторону, задурил голову.

Черт, ну как же тяжело без Олега!

– Тебе плохо? – отреагировал Вадим на ее мысленный стон.

– А ты как думаешь? – Ей захотелось вырвать свою руку и залепить ему здоровенную звонкую пощечину, так чтобы голова качнулась назад и клацнули зубы.

– Я мужа похоронила, а ты думаешь, что мне может быть хорошо? – процедила она.

– Выпей, тебе нужно расслабиться, – он протягивал ей бокал белого вина.

– Нет-нет! Я совсем раскисну, лучше воды!

Она проследила, как официант откупорил новую бутылку. Вода была ледяной, Лене полегчало.

– Извини, – сказала она тихонько Вадиму, – кажется, мне на сегодня уже хватило.

Не то чтобы ей действительно хотелось перед ним извиняться, просто нужно было усыпить его подозрения. Ведь она никому, просто никому не могла доверять.

Вот главбух – симпатичная женщина, с опытом работы, Олег, помнится, очень хорошо о ней отзывался. Глаза заплаканы, видно, что искренне горюет о смерти начальника. Но если Лена придет к ней с намерениями поинтересоваться финансовыми делами фирмы, не побежит ли она тут же к Вадиму? Да запросто!

Нет, доверять Лена может только Сергею. И Маргарите, поскольку уж она-то точно потеряет теперь свое место, так что Вадима защищать ей ни к чему. Хотя тоже в известных пределах.

Лена поманила Маргариту и поинтересовалась, можно ли уже закругляться.

– Конечно, конечно! – подбежала главбух. – Нечего рассиживаться, не свадьба же! Ой, простите, Елена Павловна! Вы идите, мы тут с организационными делами сами разберемся!

– Спасибо вам, Регина… – Лена обнаружила вдруг, что не помнит отчества.

– Геннадьевна! – напомнила та и вдруг наклонилась к Лене близко с намерением поцеловать, но на самом деле прошептала прямо в ухо: – Елена Павловна, ничего пока не предпринимайте, не подумав. Вы сейчас в таком состоянии, что не сможете все правильно решить. Оглядитесь, придите в себя, а потом уж, на свежую голову…